Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

австрийскому вопросу объяснялось тем особым местом, которое занимала нейтральная Австрия в его геополитических проектировках, обеспечивающих безопасность Советского Союза. Об этой теме нам предстоит еще поговорить более подробно.

11 апреля в Москве будет подписан советско-югославский Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. Подписанию договора предшествовал период тесного взаимодействия с Народно-освободительной армией Югославии, результатом которого стало освобождение столицы Югославии Белграда в октябре предшествующего года совместными действиями Красной армии и НОАЮ.

21 апреля в Москве подпишут советско-польский Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. Оба правительства очевидной просоветской ориентации Сталин будет последовательно поддерживать в расчете на обретение надежных форпостов на Западе.

За год до своей речи в Фултоне, обозначившей водораздел в отношениях бывших союзников, Черчилль в письме Сталину от 28 апреля 1945 г. предвосхитит приближение этой новой эпохи. Он напишет: «Не особенно утешительно заглядывать в будущее, когда Вы и страны, в которых Вы господствуете, плюс коммунистические партии во многих других государствах выстраиваются все по одну сторону, а те, кто объединяется вокруг народов, говорящих по-английски, и их союзников или доминионов, — по другую сторону… Уже лишь вступление в длительный период подозрений, обвинений и контробвинений и противостоящих друг другу политических курсов было бы само по себе несчастьем, которое помешает осуществлению великих замыслов…»[1673]

И. Шубашич, И. Броз Тито, И. В. Сталин, В. М. Молотов и А. Я. Вышинский после подписания договора о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией

Москва, 11 апреля 1945

Фотограф М. М. Калашников

[РГАКФД. № 0–293077]

Послание У. Черчилля И. В. Сталину по поводу крымском соглашении о Польше

28 апреля 1945

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 273. Л. 77–85]

«…Овладеть столицей Германии городом Берлином». Военный разгром и капитуляция Германии

После завершения Крымской конференции 10 февраля 1945 г. войска 2-го Белорусского фронта начнут Восточно-Померанскую операцию. 17 февраля Сталин проведет у себя совещание с участием членов Ставки ВГК[1674], новый состав которой был утвержден ранее в тот же день постановлением ГКО № 7550. В состав Ставки вошли И. В. Сталин, Г. К. Жуков, А. М. Василевский, Н. А. Булганин, А. И. Антонов, Н. Г. Кузнецов[1675].

В тот же день «в связи с длительным пребыванием на фронте» Василевский был освобожден от обязанностей начальника Генерального штаба, на его место назначен Антонов[1676]. По итогам заседания, в котором, кроме военных, традиционно приняли участие «штатские» Молотов, Берия и Маленков, было решено перенести центр тяжести на фланги и провести там серию наступательных операций.

Восточно-Померанская операция к 4 апреля завершится разгромом группировки противника. 6 апреля начнется Кенигсбергская операция, 9 апреля гарнизон Кенигсберга капитулирует, вслед за этим будет разгромлена последняя из немецких группировок в Восточной Пруссии — Земландская, и 25 апреля, овладев г. Пиллау, советские войска завершат Восточно-Прусскую операцию[1677]. Будет учреждена медаль «За взятие Кенигсберга».

В ходе зимнего наступления в Ставке ВГК начнет вырабатываться план Берлинской операции. Ставка запросила мнение командующих 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами относительно их дальнейших действий. 26–27 января оба командующих — Жуков и Конев — сообщат о целесообразности действовать без заметной паузы, развивая наступление на Берлин. По воспоминаниям Штеменко, «такой же точки зрения держался и Верховный Главнокомандующий. Мнения, следовательно, у всех сошлись на одном — нужно продолжать безостановочное наступление и овладеть Берлином». Вспомнит Штеменко и об указании Сталина, что брать Берлин должны войска под командованием Жукова, для чего была проведена соответствующая разграничительная линия между фронтами. В результате «получалась явная несуразица: с одной стороны, утвердили решение маршала Конева — правым крылом наступать на Берлин, а с другой — установили разграничительную линию, которая не позволяла этого сделать. Мы рассчитывали лишь на то, — подведет итог Штеменко, — что до Берлина еще далеко и нам удастся устранить возникшую нелепость»[1678]. Сопротивление противника заставит Ставку внести серьезные коррективы в первоначальные наметки. Помимо вышеназванных фронтов, в проведении Берлинской операции примет участие 2-й Белорусский фронт под командованием Рокоссовского. В середине февраля Сталин, по воспоминаниям Штеменко, «с предложениями командующих согласился, и фронты приступили к практической подготовке задуманных операций».

Постановление ГКО СССР № 7550 об утверждении состава Ставки ВГК

17 февраля 1945

[РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 453. Л. 74]

Работа Генштаба по планированию завершающих ударов крайне осложнилась «категоричным решением Сталина об особой роли 1-го Белорусского фронта», — вновь акцентирует внимание на этой позиции Сталина Штеменко[1679].

С этой целью заблаговременно будут проведены соответствующие перестановки в военном руководстве: еще в ноябре 1944-го Рокоссовский был освобожден от должности командующего 1-м Белорусским и назначен командовать 2-м Белорусским фронтом, а Жуков занял тогда освободившуюся должность.

Рокоссовский оставит в своих воспоминаниях запись о том, как вечером 12 ноября 1944 г. он был вызван к ВЧ Ставкой:

«У аппарата был Верховный Главнокомандующий. Он сказал, что я назначаюсь командующим войсками 2-го Белорусского фронта. Это было столь неожиданно, что я сгоряча тут же спросил:

— За что же такая немилость, что меня с главного направления переводят на второстепенный участок?

Сталин ответил, что я ошибаюсь: тот участок, на который меня переводят, входит в общее Западное направление, на котором будут действовать войска трех фронтов — 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского; успех этой решающей операции будет зависеть от тесного взаимодействия этих фронтов, поэтому на подбор командующих Ставка обратила особое внимание…

— Если не продвинетесь вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков, — заключил Верховный Главнокомандующий…»[1680]

Уже на следующий день Рокоссовский отправится к месту нового назначения.

Время не оставило историкам документов, позволяющих судить о мотивах, которыми руководствовался Сталин. Тем не менее некоторые из них достаточно ясно прочитываются. Жуков, судя по всему, подходил на роль маршала Победы, по меркам Сталина, лучше, чем Рокоссовский, поскольку персонифицировал собою русский народ, что в контексте описанного выше поворота к руссоцентризму имело особое значение. Кроме того, приняв на себя роль непосредственного руководителя завершающей кампании, Сталин, вероятно, считал логичным поручить своему заместителю исполнение наиболее ответственной задачи. Взять Берлин, по мнению вождя, должен был его ближайший помощник, его порученец.

Между тем к концу февраля войска 1-го Украинского фронта займут Силезию — важнейший промышленный район Германии — и выйдут на рубеж р. Нейсе[1681].

1 апреля план Берлинской операции