История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

и Туркестана»[718]. В государстве моголов «Султан Уайс (Вайс) хан, отойдя от Шир Мухаммад хана, своего дяди, занялся казакованием»[719]. Характерно, что статус казака был временным и обычно использовался в отношении тех, кто по тем или иными причинам оказывался вне системы организации общества в монгольских государствах. Это могло быть разовое участие в войне или необходимость уйти в изгнание в результате проигрыша политическим конкурентам или поддержание военной готовности молодёжи в монгольских государствах.

Военная составляющая в статусе казака имела особенно большое значение. В некоторых случаях «казаки» явно являлись особым военным формированием. Например, описывая события 1447–1448 годов Абд ар-Раззак Самарканди сообщал, что «счастливым хаканом (Шахрухом) было дано высочайшее повеление, чтобы ежегодно несколько эмиров-темников зимовали в Джуржданской области и наблюдали за действиями войска дешт-и-кипчакского и казаков узбекских»[720]. Ещё раньше, при рассказе о событиях 1440–1441 годов, Самарканди прямо указывал, что «временами некоторые из войска узбекского, сделавшись казаками, приходили в Мазандеран и, устроив везде грабёж, опять уходили (назад)»[721]. То есть «казаками» становились только на период ведения военных действий. Кроме того, во время войн между Тимуридами, по словам Бабура, некий близкий ему «Худай Верди Тугчи два-три раза нападал на казаков Танбала. Из окрестностей Оша наши молодцы-казаки тоже неутомимо с отвагой угоняли табуны врага и очень его ослабляли»[722].

Заметим, что в данном случае свои казаки противостояли казакам чужим, при этом все вместе они относились к военному сословию тимуридских государств, известному под обобщающим названием чагатаи и имели дополнительную собственную идентификацию по племенам. Во время войны потомков Едигея и шибанида Ибака (Ибрагима) против последнего хана Большой Орды тука-тимурида Ахмеда русские «летописи рассказывают, что в 1481 году на Большую Орду двинулись Ибак, Муса и Ямгурчи, а «с ними пятьнадесять тысяц казаков»»[723]. В этот исторический период представители военного сословия улуса Джучи, к которому принадлежали как воины чингизидов Ахмеда и Ибака, так и люди потомков Едигея, ещё не распределились по группам племён, каждое из которых получило собственное обобщающее наименование. Позднее образуется несколько таких групп — на востоке это узбеки, казахи (казаки) и ногаи, на западе как минимум крымские и литовские татары.

Следует ещё подчеркнуть, что необходимость новых обобщающих названий, равно как и появление на исторической сцене отдельных племён, например, мангытов Едигея, тесно связано с кризисом монгольской традиции. В период её расцвета ориентация на чингизидов носила абсолютный характер. В самостоятельной идентификации племён, входивших в состав монгольских государств, не было необходимости. Отсюда использование таких названий, как улусы Джучи или Чагатая. Широко распространённое в российской истории в отношении первого государства название Золотая Орда появилось позднее времени его существования. При этом для определения её населения в той же российской истории использовался термин «татары».

Несомненно, что этот термин мигрировал с Дальнего Востока в процессе монгольских завоеваний. Он происходит от используемого китайцами обобщающего определения «да-да» в отношении кочевников Монголии. После завоевания Китая, несмотря на новое обобщающее название монгол для кочевых жителей империи, которое было принято по решению Чингисхана, китайцы продолжали использовать в отношении них название да-да. «В исторических сочинениях эпохи Юань встречаются этнонимы мэн-гу-жэнь (монгол) и особенно часто да-да (татар). В период Юань китайцы, уничижая монголов, в большинстве случаев называли их татары. За употребляемым ими названием «татар» скрывался смысл «дикий», «грубый». Например, в китайских книжках часто употребляются выражения «татарская угроза», «татарский гнёт», «перебьём всех татар», «изгоним татар». Этноним татар, широко распространившийся в китайском народе в эпоху Юань, обозначал не кочевников из татарских родов, а всех монголов»[724]. Весьма показательно свидетельство Гильома де Рубрука, он писал, что «желая своё название, то есть Моал, превознести выше всякого имени; не желают они называться и Татарами»[725]. Однако имперское определение монгол в улусе Джучи не сохранилось, а мигрировавшее с завоевателями название да-да (татар) вполне прижилось на новой почве. Именно так русские документы называли представителей военного сословия улуса Джучи.

После его гибели гегемония переходит к Московскому княжеству, соответственно, широко используемое в его практике наименование татары становится общеупотребительным на тех территориях бывшего джучидского государства, которые оказались в сфере его влияния. Отсюда и распространение названия татары в отношении целого ряда народов, образовавшихся на обломках улуса Джучи. Это астраханские, казанские, крымские, литовские и многие другие татары. Характерно, что в случае вхождения тех или иных осколков джучидского государства в сферу влияния России на них автоматически распространялось название татары. Например, после разгрома калмыками в Поволжье в начале XVII века Ногайской Орды бежавшие на Северный Кавказ племена, имевшие к этому моменту устойчивую идентификацию в качестве ногаев, стали называться кубанскими татарами.

На востоке улуса Джучи, вне зоны российского влияния, в первой половине XV века для идентификации племён использовалось обобщающее название узбеки, которое впоследствии было дополнено названиями казахи (казаки) и ногаи. Этот вопрос будет подробно рассмотрен в следующей главе. Здесь важно отметить, что появление термина «казак» и процесса «казакования» происходило на фоне распада улуса Джучи и кризиса монгольской традиции, что сопровождалось повышением роли племён и образованием на их основе новых объединений, сначала политических, а затем и этнических. При этом термин «казак» активно используется среди разных групп племён и на востоке и на западе бывшего улуса Джучи. Одновременно он широко распространён в государствах моголов и Тимуридов, которые вышли из состава бывшего улуса Чагатая.

Соответственно, можно предположить, что этот процесс, скорее всего, был связан с кризисом монгольской традиции. В монгольских государствах организованное по племенам военное сословие составляло его основу. Поддержание боевых качеств армии было важной задачей и вполне вероятно, что именно с этим в монгольских государствах на поздних этапах их существования возникли определённые сложности. Отсюда и появляется институт казакования для поддержания боевых навыков.

Скорее всего, изначально данный институт был связан с ведением военных действий и социализацией молодого поколения, которое через «казакование» обучалось навыкам ведения военных действий в сложных условиях. Причём проходили они данную подготовку вне традиционных племенных структур. На это время они в некоторой степени меняли свой статус. В дальнейшем по мере развития данного термина он стал ассоциироваться с тяжёлыми обстоятельствами, которые часто возникали в момент поражения и последующего ухода в изгнание. Казаками называли тех, кто вступал на полный опасности путь, где требовалось в особо трудных условиях проявить храбрость и находчивость. Впоследствии во многих государствах казаками стали называть тех, кто просто находился в военном походе. В любом случае изначально это был социальный термин, появившийся в результате специфических потребностей военного сословия чингизидских государств