Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

потому, что мы не знаем всей меры его грехов; или же такое избыточное наказание может быть великим благословением, дающим страдальцу право на исключительные награды на небесах; поэтому, говорит Акива, человек должен радоваться множеству своих несчастий.33 Что касается смерти, то она пришла в мир через грех; действительно безгрешный человек никогда бы не умер.34 Смерть — это долг грешного человечества перед Автором всей жизни. Мидраш рассказывает трогательную историю о смерти и рабби Меире:

Когда рабби Меир проводил еженедельную беседу в один из субботних дней, дома внезапно умерли два его любимых сына. Мать накрыла их простыней и не стала оплакивать в священный день. Когда рабби Меир вернулся после вечерней службы, он спросил о своих сыновьях, которых не видел в синагоге. Она попросила его прочесть хабдалу (церемония, знаменующая завершение субботы) и дала ему вечернюю трапезу. Затем она сказала: «У меня есть к тебе вопрос. Однажды друг дал мне драгоценности, чтобы я хранила их у себя; теперь он снова хочет их получить; должна ли я вернуть их?» «Несомненно, ты должен», — ответил рабби Меир. Жена взяла его за руку, подвела к кровати и откинула простыню. Рабби Меир разразился горькими рыданиями, а его жена сказала: «Они были доверены нам на время, а теперь их Хозяин забрал Себя».35

Еврейские Писания мало что говорили о бессмертии, о наградах и наказаниях, но теперь эта идея стала играть важную роль в раввинистической теологии. Ад изображался в Ге-Хинноме или Шеоле,* и, подобно небесам, делился на семь этажей с разными степенями мучений. В него попадали только самые нечестивые из обрезанных,36 и даже закоренелые грешники не будут наказаны навечно. «Все, сходящие в ад, восходят опять, кроме трех сих: прелюбодея, позорящего другого прилюдно и злословящего другого».37 Небеса назывались Ган Эден и представлялись как сад всех физических и духовных наслаждений; вино там будет из винограда, сохранившегося с шести дней творения; благовония будут благословлять воздух; и сам Бог присоединится к спасенным на пиру, высшей радостью которого будет лицезрение Его лица. Однако некоторые раввины признавались, что никто не может сказать, что находится за могилой.38

Евреи думали о спасении в терминах нации, а не отдельного человека. Гонимые по земле с явно иррациональной безжалостностью, они укрепляли себя верой в то, что по-прежнему являются избранным и благосклонным народом Божьим. Он был их отцом и справедливым Богом; не может быть, чтобы Он нарушил завет с Израилем. Разве не для них Он дал те Писания, которые принимают и почитают и христиане, и мусульмане? В глубине своего отчаяния они дошли до такой компенсаторной гордыни, что их раввины, которые возвышали их, вынуждены были смирять их упреками. Тогда, как и сейчас, они тосковали по земле, на которой родился их народ, и идеализировали ее в любовных воспоминаниях. «Тот, кто пройдет четыре элла в Палестине, уверен в вечной жизни», — говорили они; «тот, кто живет в Палестине, не имеет греха»;39 «даже самый простой разговор тех, кто живет в Палестине, — это Тора».40 Центральная часть ежедневных молитв, Шемоне Эсрех («восемнадцать параграфов»), включала прошение о приходе сына Давида, царя-мессии, который сделает евреев снова народом, единым, свободным, поклоняющимся Богу в собственном Храме с древними ритуалами и песнями.

2. Ритуал

Что отличало евреев в этот век веры, что сохраняло их едиными в рассеянии, так это не теология, а ритуал, не вероучение, которое христианство лишь расширило, а ислам в значительной степени перенял, а церемониальный закон такой обременительной сложности, что только этот гордый и взвинченный народ проявил смирение и терпение, необходимые для его соблюдения. Христианство стремилось к единству через единую веру, иудаизм — через единый ритуал. Законы «были даны, — говорил Абба Арека, — только для того, чтобы дисциплинировать и облагораживать людей их соблюдением».41

Ритуал был прежде всего законом поклонения. Когда синагога сменила Храм, жертвоприношения животных были заменены приношениями и молитвами. Но в синагоге, как и в Храме, не допускалось никаких изображений Бога или человека. Всякое приближение к поклонению идолам отвергалось, а инструментальная музыка, разрешенная в Храме, была запрещена в синагоге. Здесь христианство отделилось от иудаизма, а магометанство от него; семиты развили мрачное благочестие, христиане — мрачное искусство.

Молитва превращала каждый день и почти каждый час в религиозное переживание для ортодоксального еврея. Утренние молитвы должны были произноситься с филактериями (небольшими футлярами, содержащими отрывки из Писания), прикрепленными ко лбу и рукам. Ни одна трапеза не принималась без краткого благословения перед ней и более продолжительной благодарственной молитвы по ее завершении. Но этих домашних молитв было недостаточно; людей можно удержать вместе, только делая что-то вместе; и раввины утверждали с восточной гиперболой, что «молитва человека услышана Богом только тогда, когда она возносится в синагоге».42 Общественная литургия состояла в основном из Шмоне Эсрех, Шма Йисраэль, чтений из Пятикнижия, Пророков и Псалмов, гомилии с объяснением Писания, Кадиша (молитвы хвалы и благословения за живых и мертвых) и заключительного благословения. Этот ритуал остается основным синагогальным ритуалом и по сей день.

Гораздо более подробными, чем эти правила поклонения, были правила чистоты или ритуальной чистоты. Физическая гигиена считалась благоприятной для духовного здоровья.43 Раввины запрещали жить в городе, где не было бани,44 и давали почти медицинские предписания относительно купания. «Если человек моется горячей водой и не обмывается холодной, он подобен железу, которое вставляют в печь и не окунают в холодную воду»;45 Тело, как и железо, должно быть закалено и выковано. Помазание должно следовать за купанием.46 Руки следовало омывать сразу после подъема, до и после каждого приема пищи, а также перед церемониальной молитвой или любым другим ритуальным действием. Трупы, половые функции, менструации, роды, паразиты, свиньи и проказа (то есть различные кожные заболевания) были ритуально (то есть по религиозному закону) нечисты. Люди, которых коснулась любая из этих болезней, должны были пойти в синагогу и совершить обряд очищения. Женщина считалась нечистой (к ней нельзя было вступать в половую связь) в течение сорока дней после рождения сына и восьмидесяти дней после рождения дочери.47 В соответствии с библейским предписанием (Быт. xvii, 9-14), мальчик должен был быть обрезан на восьмой день жизни. Это представлялось как жертвоприношение Яхве и завет с ним; но распространенность этого обычая среди египтян, эфиопов, финикийцев, сирийцев и арабов позволяет предположить, что это была гигиеническая мера, принятая в климате, более благоприятном