Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

— это совершенное материнство, так же как высшая добродетель мужчины — совершенное отцовство. Каждого отца призывали накопить и обеспечить приданое для каждой из своих дочерей и брачное соглашение для каждого сына, чтобы их брак не был отложен на нездоровый срок. Рекомендовалось раннее вступление в брак — в четырнадцать лет для девушки и в восемнадцать для мужчины. По закону девушка могла выйти замуж в двенадцать лет и шесть месяцев, мужчина — в тринадцать. Откладывать брак разрешалось студентам, занятым изучением Закона. Некоторые раввины утверждали, что прежде чем жениться, мужчина должен стать на ноги: «Сначала человек должен построить дом, потом посадить виноградник, а потом жениться».85-но это было мнение меньшинства, и, возможно, оно не противоречило действительности, если родители оказывали ожидаемую финансовую помощь. Молодому человеку советовали выбирать себе спутницу жизни не по красоте, а по ее перспективным материнским качествам.86 «Опустись на ступень при выборе жены, поднимись на ступень при выборе друга»;87 Жениться на женщине выше себя по рангу — значит навлечь на себя презрение.

Талмуд, как и Ветхий Завет и Коран, разрешал многоженство. Один раввин сказал: «Мужчина может жениться на скольких угодно женах», но другой отрывок того же трактата ограничивает их число четырьмя, а третий требует, чтобы муж, беря вторую жену, давал развод первой, если она попросит об этом.88 Институт левирата, по которому еврей должен был жениться на вдове своего брата, предполагал полигамию и, вероятно, был вызван не только добрыми чувствами, но и желанием обеспечить высокую рождаемость в обществе, которое, как и все древние и средневековые общества, страдало от высокой смертности. Допустив такую свободу спаривания для мужчины, раввины сделали прелюбодеяние смертным преступлением. Некоторые из них соглашались с Иисусом, что «можно прелюбодействовать глазами»;89 Некоторые пошли дальше, сказав: «Кто смотрит даже на мизинец женщины, тот уже согрешил в сердце своем».90Но раб Арека был более гуманен: «В Судный день человек получит в свой послужной список порицание за все, что он видел глазами и отказался от наслаждения».91

Развод по взаимному согласию был разрешен. Муж мог быть разведен только с его согласия, жена — без ее согласия. Развод с прелюбодейной женой был обязательным, и развод рекомендовался, если жена оставалась бездетной в течение десяти лет после заключения брака.92 Школа Шаммая разрешала мужу отлучать жену только за прелюбодеяние; школа Гиллеля разрешала это делать, если муж находил в ней «что-нибудь неприличное». Мнение Гиллеля преобладало в талмудический период, а Акиба дошел до того, что сказал, что муж «может развестись со своей женой, если найдет другую женщину более красивой».93 Мужчина может, не расторгая брачного договора, развестись с «женщиной, которая нарушает еврейский закон, например, выходит на публику с непокрытой головой, вертится на улице или разговаривает с разными мужчинами»; или с «громкоголосой женщиной — то есть той, которая разговаривает в своем доме, и ее соседи могут слышать, что она говорит».94 Дезертирство мужа не давало оснований для развода.95 Некоторые раввины разрешали жене просить суд о разводе с жестоким, импотентным или безвольным мужем, или с тем, кто не содержал ее должным образом,96 или был увечен, или от него воняло.97 Раввины сделали кое-что, чтобы воспрепятствовать разводу, требуя соблюдения сложных юридических формальностей и, во всех случаях, кроме нескольких, лишения жены приданого и брачного соглашения. «Сам жертвенник проливает слезы, — говорил рабби Элеазар, — по тому, кто разводится с женой своей юности».98

В целом, талмудический закон, как и магометанский, был рукотворным и настолько сильно благоприятствовал мужчине, что раввины испытывали ужас перед властью женщины. Как и христианские отцы, они обвиняли ее в том, что она погубила «Душу мира» благодаря разумному любопытству Евы. Они считали женщину «легкомысленной».99 и все же признавали в ней инстинктивную мудрость, отсутствующую в мужчине.100 Они долго сожалели о женской болтливости («Десять мер речи снизошло на мир; женщины взяли девять, мужчины — одну».101); они осуждали их пристрастие к оккультизму,102 румянам и краскам.103 Они одобряли, когда мужчина щедро тратился на одежду жены, но желали, чтобы она украшала себя для мужа, а не для других мужчин.104 В законе, по словам одного раввина, «сто женщин равны одному свидетелю».105 Их имущественные права в Талмуде были столь же ограничены, как и в Англии XVIII века; их заработок и доход от любой собственности, которой они могли владеть, принадлежал их мужьям.106 Место женщины было в доме. В утопические «Дни Мессии», говорил обнадеженный раввин, женщина «будет рожать ребенка каждый день».107 «Мужчина, у которого плохая жена, никогда не увидит лица ада».108 С другой стороны, ни один человек не будет так богат, сказал Акиба, как тот, у кого есть жена, отмеченная добрыми делами.109 «Все проистекает от женщины», — говорится в мидраше.11 °Cогласно древнееврейской пословице: «Все благословения в доме приходят через жену; поэтому муж должен почитать ее… Пусть мужчины остерегаются вызывать у женщин плач; Бог считает их слезы».111

В самой восхитительной части Талмуда, маленьком трактате Пирке Абот, неизвестный редактор собрал изречения великих раввинов последних двух веков до и первых двух веков после Христа. Многие из этих апофегм восхваляют мудрость, а некоторые определяют ее.

Бен Зома сказал: Кто мудр? Тот, кто учится у каждого человека…. Кто могущественен? Тот, кто покоряет свои (злые) наклонности…. Тот, кто управляет своим духом, лучше того, кто берет город. Кто богат? Тот, кто радуется своему жребию…Когда ты ешь от труда рук твоих, счастлив ты будешь… Кто почитаем? Того, кто почитает ближних своих.112…Не презирайте никого и ничего, ибо нет человека, который не имел бы своего часа, и нет ничего, что не имело бы своего места.113…Все дни мои я рос среди мудрецов, и не нашел я ничего лучшего для человека, чем молчание…..114

Рабби Элеазар сказал: Того, чья мудрость превышает его дела, можно сравнить с деревом, у которого ветвей много, а корней мало, так что при налете ветра оно выкорчевывается и переворачивается на свой лад…. А того, чьи дела превышают его мудрость, можно сравнить с деревом, у которого ветвей мало, а корней много, так что даже если все ветры мира подуют на него, они не сдвинут его с места.115

IV. ЖИЗНЬ И ЗАКОН

Талмуд не является произведением искусства. Задача свести мысли тысячелетней давности в стройную