Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918 - Ричард Эдгар Пайпс

* * *

22 апреля в Тобольске появился Василий Васильевич Яковлев — эмиссар из Москвы. Фигура эта долгое время оставалась загадочной, и даже высказывались предположения, что это был английский агент. Но, как удалось недавно установить, это был старый большевик, настоящее имя которого — К.М.Мячин. Родился он в 1886 году в Оренбурге, в 1905-м вступил в социал-демократическую партию, участвовал в ряде «экспроприаций», организованных большевиками.

В 1911-м эмигрировал по подложному паспорту (под фамилией Яковлев) и работал электриком в Бельгии. Вернувшись в Россию после февральской революции, в октябре 1917-го участвовал в деятельности Военно-революционного комитета и был делегатом Второго съезда Советов. В декабре 1917 года получил назначение в коллегию ЧК. Участвовал он и в разгоне Учредительного собрания{1375}. Короче говоря, это был надежный и проверенный большевик.

Яковлев-Мячин держал цель своей миссии в тайне, умалчивают о ней и коммунистические источники. Но мы можем с уверенностью утверждать, что задачей его было привезти Николая, а по возможности и других членов императорской семьи, в Москву, где бывший царь должен был предстать перед судом. В самом деле, не было никакого смысла правительству направлять людей за тысячи километров из Москвы в Тобольск, чтобы сопровождать императорскую семью до Екатеринбурга, тем более что екатеринбургские большевики горели желанием заполучить себе императора и готовы были охранять его как зеницу ока. Существуют и прямые свидетельства, подтверждающие цель московской миссии. Как вспоминает большевистский комиссар из Тюмени, председатель Пермского губернского ЦИКа Н.Немцов, в апреле его посетил Яковлев, прибывший с «московским подразделением» из 42 человек: Яковлев «предъявил мне мандат на изъятие Николая Романова из Тобольска и доставку его в Москву. Мандат был подписан председателем Совета народных комиссаров Владимиром Ильичом Лениным[226]. Это свидетельство, каким-то образом проскользнувшее мимо бдительного ока советской цензуры, не пропускавшей никаких сообщений, касающихся судьбы Романовых, должно положить конец измышлениям, что Яковлев то ли имел приказ сопровождать Романовых до Екатеринбурга, то ли был белым агентом, посланным, чтобы их похитить и вывезти в безопасное место.

По дороге в Тобольск Яковлев остановился в Уфе, чтобы встретиться с Голощекиным. Показав свой мандат, он попросил себе еще людей в подкрепление. Оттуда он проследовал в Тобольск, но не прямым путем, через Екатеринбург, а окольным — через Челябинск и Омск{1376}. Так он поступил, очевидно, из опасения, что горячие головы в Екатеринбурге, готовые уже считать Николая своей добычей, сорвут его миссию, за успех которой он нес личную ответственность. И в самом деле, когда он уже направлялся к Тобольску, екатеринбуржцы предприняли попытку опередить его, послав воинский отряд с заданием привезти бывшего царя «живым или мертвым». Войдя в Тобольск, Яковлев чуть было не схватился с этим отрядом, прибывшим в город двумя днями раньше{1377}. Его собственный отряд имел на вооружении пулеметы и насчитывал 150 кавалеристов, 60 из которых предоставил ему Голощекин.

В течение двух дней Яковлев изучал обстановку в Тобольске. Он встретился с местным гарнизоном и завоевал его расположение, выдав просроченную зарплату. Он также ознакомился с положением дел в губернаторском доме, в частности выяснил, что серьезно болен Алексей. Цесаревич, с 1912 года не страдавший приступами гемофилии, 12 апреля ушибся и с тех пор был прикован к постели. Он мучился сильными болями, ноги его распухли и были парализованы. Дважды навестив императорский дом, Яковлев убедился, что трудная дорога до Москвы царевичу действительно не под силу. («Интеллигентный, чрезвычайно нервный рабочий, инженер» — такое впечатление он произвел на Александру Федоровну.) Апрель на Урале — самый неподходящий месяц для путешествий: тающие снега не дают передвигаться ни в санях, ни в телеге, а реки, еще не освободившиеся ото льда, непригодны для навигации. 24 апреля Яковлев связался по прямому проводу с Москвой и получил приказ везти одного Николая, оставив до поры на месте семью{1378}[227].

До этого момента Яковлев был в высшей степени учтив, даже почтителен в отношениях с императорской семьей. У солдат из его отряда и из тобольского гарнизона это вызывало подозрения. Они не понимали, каким образом большевик может унижать себя, подавая руку «Николаю Кровавому»{1379}. Получив новые инструкции, Яковлев остался вежлив, но начал держаться более официально. Утром 25 апреля он сказал коменданту губернаторского дома Е.С.Кобылинскому, что должен увезти бывшего царя. Отказавшись прямо сообщить, куда они направятся, прозрачно намекнул, что конечным пунктом является Москва. Он попросил об «аудиенции», которую и получил в тот же день в 2 часа пополудни. Прибыв в губернаторский дом, Яковлев был неприятно удивлен, застав Николая в обществе императрицы и Кобылинского. Он потребовал, чтобы они ушли, но Александра Федоровна устроила такую сцену, что он вынужден был смириться с их присутствием. Обратившись к Николаю, он объяснил, что по распоряжению Центрального исполнительного комитета утром следующего дня они вдвоем должны будут уехать. Хотя первоначально предполагалось, что с ними поедет вся семья, пришлось, учитывая состояние Алексея, изменить план, и он получил приказ взять с собой одного Николая. Ответ на это бывшего царя зафиксирован в двух версиях. В интервью, которое Яковлев дал в следующем месяце для «Известий», говорится, что царь только спросил: «А куда меня переведут?» Кобылинский же утверждает, что Николай ответил: «Я никуда не поеду», — что не очень вяжется с характером императора. Последовавшие за этим слова Яковлева Кобылинский передает таким образом: «Прошу этого не делать. Я должен исполнить приказание. Если вы отказываетесь ехать, то я должен или воспользоваться силой, или отказаться от возложенного на меня поручения. Тогда могут прислать вместо меня другого, менее гуманного человека. Вы можете быть спокойны. За вашу жизнь я отвечаю своей головой. Если вы не хотите ехать один, можете ехать с кем хотите. Завтра в 4 часа мы выезжаем»{1380}.

Выслушав приказ Яковлева, императорская чета, в особенности императрица, пришла в крайнее смятение. По его словам, Александра Федоровна воскликнула: «Это слишком жестоко, я не верю, что вы это сделаете!..»{1381} Яковлев отказался сообщить, куда он повезет Николая, а впоследствии в статье для белой газеты утверждал, что не знал этого сам. Это, конечно, неправда. Вероятно, он пытался таким образом подкрепить слухи, выгодные для него после его перехода на сторону белых, что в действительности он намеревался бежать с Николаем в расположение Белой армии[228].

После ухода Яковлева Николай, Александра Федоровна и Кобылинский обсудили создавшееся положение. Николай согласился с Кобылинским, что, по-видимому, его везут в Москву, чтобы он подписал Брестский договор. Если