Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман

действительно состоится, королевство добавило еще 30 галер и 120 лучников[85]. Столь высокие траты не могли поддерживаться долго. На карту были поставлены не только непосредственные расходы (достаточно серьезные) на закупку необходимого снаряжения и выплату жалованья войскам, но и потерянные доходы, поскольку большинство кораблей, выделенных для этих флотов, были просто частными торговыми судами, реквизированными для военной службы по традиционной практике распространенной всему средневековому Средиземноморью. Помощь оказанная союзнику в 1320 году состояла из не менее 70 торговых кораблей, таким образом выведенных из торговых перевозок, по крайней мере, на период с апреля по декабрь. Если мы допустим, что каждая галера вмещала 500 сальм зерна (хотя, это очень скромная оценка, ведь многие галеры были способны перевозить более 800 или 1.000 сальм), и что цена на зерно в то время составляла около 00.07.00 за сальму, то каждый корабль стоил 116.20.00 в виде потерянного дохода, а весь флот обошелся в более чем 8.000 золотых унций[86]. Кроме того, на весь флот приходилась прямая потеря от налоговых поступлений (при 3% акцизе) в размере 250.00.00. Необходимо было выплачивать и жалованье. Те, кто решил сражаться за короля (либо как матросы, либо как члены ополчения), получали 00.00.03 за день службы[87]. Таким образом, флот из 70 кораблей, с 2.800 человек на борту, нанятых на службу в течение девяти месяцев, обошелся королю еще и в 3.780.00.00 в виде выплаты жалованья и заработной платы. К этому следует добавить расходы на припасы и продовольствие, которые должны были быть значительными, но у нас нет достаточных данных для их подсчета. Если не учитывать эти расходы, то помощь 1320 года, с точки зрения фактических затрат плюс упущенные доходы, может быть оценена более чем в 12.000 золотых унций — то есть более половины всего годового дохода правительства. Это, конечно, гипотетический расчет, предполагающий, что каждый из 70 кораблей действительно был реквизированным торговым судном, и, что на каждом из них находился полный контингент людей, нанятых все девять месяцев, тем не менее, он полезен для того, чтобы прикинуть приблизительные расходы, вызванные обязательствами Сицилии перед Каталонией. Именно в свете этих постоянных реальных потерь для его казны, а также его дерзкой бравады мы должны рассматривать наглое предложение Федериго, после того как ему надоела чрезмерная осторожность и постоянные задержки со стороны своего брата, провести завоевательную кампанию самостоятельно и передать Сардинию Хайме в качестве подарка[88]. Это было бы лучшим выходом, чем эти бесконечные и бесплодные расходы.

Кроме того, Федериго было на что еще потратить деньги. После заключения мира в Кальтабеллотте первоочередной задачей для короля стало вознаградить тех людей и города, чья служба помогла выиграть войну и чья дальнейшая поддержка была жизненно важна для сохранения за ним трона. Не имея альтернатив, он сделал это, открыв свой казну, восстановив все свободы городов и предоставив им новые щедрые привилегии в знак признания их жертв во время войны, а в центральных горных областях закрыв глаза на многие преступления и гарантировав все феодальные владения практически любому барону, который не выступал слишком открыто против каталонского господства, в то же время предоставляя новые владения членам городской элиты, чьи связи на полуострове оказались для короля очень ценными[89]. Чтобы стимулировать инвестиции в экономику, король унифицировал запутанный тарифный кодекс и стабилизировал акцизы на большую часть внешней торговли на уровне 3%. Для развития внутренней торговли он предоставил большое количество освобождений от королевской габеллы, как в качестве вознаграждения за службу во время войны, так и для привлечения капитала в города. Наиболее благоприятный режим получили города Мессина, Палермо, Шакка и Сиракузы, население которых составляло около четверти всего населения острова. В сочетании с масштабными каталонскими кредитами и инвестициями эти стимулы превзошли все ожидания. В первое десятилетие после заключения мира экономика Сицилии в целом росла быстрыми темпами, обеспечивая короля "достаточным количеством денег", которые, по оценке одного историка, составляли от 120.000 до 168.000 золотых унций в год (или, согласно его цифрам, более 230.000 флоринов в год, что было примерно равно годовому доходу Авиньонского папства или Пизанской коммуны в период ее расцвета)[90].

Эти деньги правительство пустило на амбициозную кампанию по восстановлению сицилийской Церкви, к чему обязывал договор в Кальтабеллотте[91]. Правительство построило десятки новых церквей и монастырей, восстановило все церковные привилегии, конфисковало у горных баронов все церковные земли и владения, присвоенные ими во время войны, и вернуло их духовенству. Правительство также помогло прояснить запутанную юрисдикцию епархий (например, церковь Санта-Лючия в Сиракузах находилась под церковной властью епископа Чефалу благодаря пожертвованию, сделанному в 1140 году). Федериго также начал выплачивать Святому Престолу ежегодный налог по которому Сицилия имела задолженность. Все это правительство делало по обязанности и из соображений целесообразности, но к 1305 году ситуация изменилась. В этом году Федериго, уже познакомившийся с реформаторским мистицизмом каталонских провидцев и проповедников, попал под влияние Арнольда де Вилановы (врача, ставшего апокалиптическим пророком), который бежал в Мессину после того, как едва не погиб от рук инквизиторов в Перудже. Король, как и сам Арнольд, убедился что он (Федериго) был избран божественной благодатью, чтобы стать инструментом очищения христианства. Конец света, как считал Арнольд, стремительно приближался а приход Антихриста ожидался уже в 1368 году, так что времени терять было нельзя.

Более того, по мнению Федериго, перенос Святого Престола в Авиньон в 1305 году не только подтвердил, но и придал призыву к апокалиптическим реформам особую актуальность. Поскольку Папа Климент V в то время был другом Арнольда, хотя, по мере радикализации пророка привязанность становилась все слабее, на данный момент не было необходимости интерпретировать переезд в Авиньон как падение легитимности папской канцелярии. Скорее, это означало, по словам Арнольда, просто острую потребность христианского мира в новом защитнике, "богоизбранном короле" который спасет Церковь. Лишь позднее неспособность или отказ Папы вернуться в Рим показались сицилийским радикалам явным пороком духовной власти, а упорная антисицилийская политика Иоанна XXII в конечном итоге гарантировала изменение отношения к папству. Но в 1305 году переезд Климента V во Францию и бегство Арнольда в Мессину означало для сицилийцев, принявших евангелические идеи, только одно: христианский мир находился в серьезнейшей опасности, и на Федериго, как на любого другого человека, была возложена уникальная ответственность за его спасение.

Будучи "вдохновлен пламенем Святого Духа и желая передать этот Дух другим", Федериго с необычайной энергией посвятил себя своему новому евангельскому призванию[92]. Он начал строить "евангельские школы" по всему королевству, "как для мужчин, так и для женщин, где и богатые, и бедные получают наставления в той евангельской жизни, которая является истинным христианством… Одних будут учить проповедовать, а других — различным языкам, чтобы истина Евангелия стала известна всем, как язычникам, так и схизматикам". Он назначил "евангельских учителей знавших многие языки… и велел им проповедовать по всему острову, чтобы все, кто желает жить в евангельской бедности,