Жись как она есь. #ТекстЫ среднего возраста про любовь, бородатого мальчика, женщин и счастье. То, что вы и сами знали, но боялись сказать - Сергей Леонидович Жерихин

черта с два нас это останавливало; и мы ехали в какую-то очередную пердь, где диджей Фонарь и остальные #хрензнаеткто крутили свои пластинки, а мы — пьяные молодостью — танцевали под них назло всем сибирским комарам и дождям вместе взятым. Да, если с погодой везло и было сухо, публику беспощадно ели комары; если не повезло и шел дождь — топило водой в таежных болотах. Но, как сейчас помню, нас устраивали оба варианта. Подруги, друзья, малознакомые. Для июня очень тепло одетые тела, для Сибири — очень счастливые лица… Мой «Меган», как и тайга, приветствовал молодых и дерзких.

«The big bang may be a million years away

But I can’t think of a better time to say…»

Помню, как однажды я смотрел на машину с борта отходящего от берега теплохода, на котором кто-то из друзей затеял очередной праздник электронной пляски. Почему до точки отправления судна я поехал за рулем, не скажу, но четко зафиксировал, как переживал, что пришлось оставить машину на парковке в речном порту Сургута.

И вот солнце постепенно уходило за горизонт, не менее постепенно корабль отходил от берега. А я смотрел на свой вишневый «Меган» и грустил. Вдруг женский голос в спину что-то спросил про зажигалку. Я полез в карман, достал, повернулся и, чиркнув колесиком по кремню, замер, слегка приоткрыв рот. Передо мной стояла Кэмерон Диас: волосы, глаза, губы, ямочки на щеках. Она слегка пьяно улыбнулась и сказала, что зовут ее Оля. Сходство с голливудской актрисой было поразительным, сногсшибательным и не оставляющим никаких шансов на мужское внимание остальным присутствовавшим в тот вечер на борту барышням.

Один мой сильно пьяный товарищ тогда, теряя часть букв, таращась на меня огромными глазами и размахивая руками, кричал:

— Серег! Там! Палуба, у бара! Девушка! Актриса! Забыл, как! Из фильма «Маска»…

— Кэмерон Диас, — помог я приятелю.

— Даа!!! — воскликнул он и, широко раскинув руки, едва не свалился за борт.

С Кэмерон Диас мы провели прекрасную ночь, болтая на палубе теплохода имени какого-то академика, а потом не менее чудесное утро уже вне этой палубы и общества других людей. После чего и расстались. Больше я никогда ее не видел. Однако теперь всякий раз, когда слышу «World, hold on», мгновенно вспоминаю и ее улыбку, и ямочки на щеках, и то лето. И каждый раз внутри тумана воспоминаний мелькает чувство благодарности французскому автоконцерну за невероятно просторный салон совершенно неказистой с виду машинки.

«Children of the sky…

Children of the sky…»

* * *

Ну и где две, там и три. Раз уж вы дошли со мной до этого уровня воспоминаний, попрошу вас включить Eagle-Eye Cherry, композицию «Save Tonight».

«Go on and close the curtains

‘Cause all we need is candlelight

You and me and the bottle of wine

And hold you tonight»

Это было лето двухтысячного года.

В ту пору сургутские белые ночи, выпадавшие на конец мая — начало июня, окончательно спутывали время суток и отпускали домой лишь тогда, когда весь остальной город, проснувшись, отправлялся на работу. Мы находились в квартире одного из моих друзей, родители которого благосклонно съехали на дачу. Людей в квартире было очевидно больше, чем квадратных метров, а бутылок с алкоголем больше, чем людей. Алкоголь я охотно пил, а вот переизбытка себе подобных и нехватки общей площади не замечал совершенно.

Я танцевал.

Случаев, когда бы я предавался этому не слишком почетному для семнадцатилетнего парня в Сургуте занятию, можно за всю жизнь насчитать два-три, не более. Однако в тот момент меня этот факт не смущал. Как не смущали и люди, наблюдавшие за моими танцевальными ужимками с некоторым недоумением. Вцепившись в ее талию, я просто кружил по комнате, поочередно наступая на ноги всем друзьям, максимально вжавшимся в стены от такой прыти.

Ах да. Я не сказал. Конечно, «она» была. Что ж я, вы думаете, сам по себе танцевал?

«Save tonight

Fight the break of dawn

Come tomorrow

Tomorrow I’ll be gone»

В квартире было трое: я, она и все остальные. Куда они делись в итоге — не помню.

Как будто потом мы с ней долго встречались. Называли друг друга какими-то глупо-нежными словами. А по окончании университета, кажется, даже поженились. Давно было. Уже не уверен, что со мной. Но знаю наверняка, что «где-то там не спит ребенок, так похожий на меня». Да, у «Чиж&Co» эта строчка звучит иначе, но это уже другая история.

Привет тебе.

#Парадоксы

Любовь удивительна. Иногда секс с другим человеком может не являться изменой. Иногда смех над шутками чужого человека может ею являться.

* * *

Самая странная установка у мужчин: я с этой женщиной не буду, но чтобы и другие пусть тоже нет. Но что удивительно, это же правило распространяется и на чужих женщин. К тебе отношения не имеющих.

#Мужьям_жен

Надо так, чтобы, когда она засыпала рядом, ты смотрел и просто не понимал, почему она так красива.

Красива в сексе, красива, когда ругаетесь, красива, когда спит и когда пьяная. Когда ест, чистит зубы, матерится за рулем — она всегда должна быть для тебя красивой.

Даже когда бесит, красива. И это бесит.

Не святая. Все состояния дурости и идиотизма в наличии. Однако красива в каждом из них.

Пьяненькую ее из караоке забираешь, она с парой подружек в состоянии «на шарнирах» выкатывают на крыльцо, что-то там охраннику еще орут в закрывающуюся дверь — не то флиртуют, не то матерят (иногда это одно и то же). И ты смотришь на них — ну дуры дурами, но твоя — самая красивая. Сомнений быть не должно.

Или в продуктовом с ней ходите. Она надписи на упаковках читает, а ты тележкой лавируешь промеж людей. И вдруг ты замираешь и видишь, как она увлеченно изучает срок годности кефира: лобик немного наморщила, губами шевелит, вчитывается и, кажется, даже немного с производителем спорит. Вот если у тебя (у меня) в этот момент не возникло желания ее обнять — бросай тележку, дружок. Иди в другой магазин. Этот не твой.

Кстати, насчет объятий…

Утром ты смотришь на нее. Она голая, перед зеркалом сидит. И ты разглядываешь: волосы,