У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №2(2) 2017 г. - Альманах Российский колокол

Первая опубликованная книга – «Слепой дождь» (1968). Работал в отделе морали и права журнала «Человек и закон». Среди произведений Виктора Пронина наиболее известным является повесть «Женщина по средам», по которой был поставлен фильм «Ворошиловский стрелок». Также известными являются такие произведения, как «Слепой дождь», «Тайфун», «Особые условия», «Кандибобер», «Каждый день самоубийство», «Падай, ты убит», «Смерть президента», «Дурные приметы», «Высшая мера», «Победителей не судят», «Женская логика» (экранизирована), «Брызги шампанского» (экранизирована). За сборник рассказов «Москва, как много в этом звуке…» удостоен Всероссийской литературной премии им. Антона Дельвига.

Чтоб дольше подыхали…

Случилось так, что подружился я с двумя бездомными собаками, и с каждых наших посиделок старался что-нибудь прихватить для них – косточку, кружок колбаски, огрызок сыра. Они уже поджидали меня на дорожке от платформы электрички. Когда я знал, что буду возвращаться поздно, то прихватывал с собой пистолет, «вальтер» называется. Изящная такая немецкая штуковинка, изготовлялась она во время войны для ихнего верховного командования. А подарил мне этот пистолетик некий немец по имени Рихард – я познакомился с ним на международной книжной ярмарке во Франкфурте. А оказался я на этой ярмарке вовсе не ради моих книг, которые, хотя и были выставлены в совершенно неприличном изобилии, никакого внимания к себе не привлекли. Что моего самолюбия ничуть не затронуло, поскольку цель моей поездки была совершенно не книжная – приехал я в этот Франкфурт, чтобы купить по дешевке подержанную машину и пригнать ее через несколько стран в родную и милую моему сердцу Немчиновку.

Купил – тот же Рихард и помог. И рынок нашел, и организовал, и оформил по ихним законам, и даже деньгами подсобил. И бак доверху бензином наполнил, и полную канистру на дорогу подарил, и до трассы проводил, и ручкой помахал. В общем, добрался я до Немчиновки. Не буду рассказывать, как в Варшаве заблудился, как перед Брестом обломался, как перед нашими гаишниками откупался… Добрался.

А когда все гостинцы я заволок на пятый этаж, между домочадцами их распределил, всех, можно сказать, осчастливил, – звонок. Из Германии, сами понимаете. Рихард беспокоится.

– Добрался? – спрашивает.

– Доволокся, – уточняю.

– Значит, довез, – через тыщи километров я услышал, как облегченно вздохнул Рихард. – Значит, так… Спускайся к машине, открывай задний багажник своего «мерседеса»…

– «Опеля», – поправил я.

– Назови его «опелем», – великодушно согласился Рихард. – Он, кстати, только внешне на «опель» смахивает. А внутри до последней гайки – это «мерседес» высшего класса. Не забывай об этом. У вас нет дорог, которые бы ему понравились. Но это все не главное. Спускайся к машине, откидывай крышку багажника и внимательно осмотри днище. Ты увидишь круглую жестянку… Приподними ее… Я отключаюсь. Позвоню тебе через десять минут – когда ты приподнимешь жестянку. Пока.

И связь оборвалась.

Я все проделал, как велел мне Рихард. Но когда я откинул неприметную жестянку, то в углублении увидел посверкивающий смазкой «вальтер», тот самый, который он все пытался мне всучить еще в Германии.

Зазвонил телефон.

– Нашел? – спросил Рихард.

– А ты знаешь, где бы я сейчас сидел, если бы его обнаружили на таможне?! – заорал я. – А я этих таможен прошел не меньше десятка!

– Когда тебя обыскивали на таможнях, моего подарка в машине не было.

– Это как? – обалдел я.

– Понимай, как хочешь. Это высшее достижение немецких инженеров недавнего прошлого. Таких пистолетов всего двенадцать. Второй у меня. Где остальные – не знаю. Слушай внимательно… Напротив твоего большого пальца на корпусе пистолета неприметная кнопка. Это предохранитель. Кнопка поднята – значит, пистолет готов к бою. Опусти кнопку, и пистолет исчезнет.

Я опустил кнопку и вдруг увидел, что в моей правой руке ничего нет. Разве что следы смазки.

– Убедился? – улыбнулся Рихард. – Не ищи его… Его нет. Его нет в природе. Он возникнет в твоей правой руке, когда ты окажешься в смертельной опасности. Одно предупреждение… Не забудь опустить кнопку предохранителя, когда опасность тебя минует. Все. Пока.

И связь оборвалась. Подозреваю, что навсегда. Больше Рихард не звонил. И на мои звонки его телефон не отвечал.

И до сих пор не отвечает.

И не надо.

Не о нем речь.

Вспомнил я об этом Рихарде совершенно случайно, просто для того, чтобы как-то самому себе объяснить, как-то оправдать те колдовские события, которые начались в тот вечер, когда возвращался я под легким хмельком с дружеских посиделок, когда брел, не торопясь, по заснеженной дорожке от электрички к себе домой, в ту самую Немчиновку, которую уже упоминал на первой странице.

Наступил зимний вечер, не поздний еще вечер, приятные такие ранние полусумерки. И вдруг, проходя через пустырь, вижу нечто странное – стоят молча люди по кругу, по большому такому кругу, метров двадцать в диаметре. Старушки стоят, мужички, крепенькие еще такие себе мужички, мамаши с детишками, некоторые с совсем еще маленькими, с колясками. И все молчат. А в центре двое парней, переговариваясь о чем-то и похохатывая, возятся с двумя моими собаками, теми самыми, с которыми у меня дружба завязалась этой зимой. Не разобрав еще толком, что происходит, я подошел поближе, поскольку в кармане у меня было припасено для них кое-какое угощение.

И что же я вижу…

У одной собаки вспорот живот, и из него, из этого живота, тянутся по снегу вывалившиеся наружу кишки. Собака пытается спастись, убежать, но кишки зацепились за какую-то вмерзшую в снег корягу. Собака молчала, и только увидев меня, тихонько заскулила, как бы извиняясь за тот недостойный вид, в котором я ее увидел.

Вторая моя собака была в руках у этих двух парней. Один из них оседлал ее и держал сзади за морду, а второй, радостно хихикая, воткнул, на моих глазах воткнул вглубь собачьего уха окровавленный нож. Собака дернулась, попыталась вырваться, но не смогла и замерла, затаившись. А парень тем временем вынул из собачьего уха дымящийся на морозе нож и до основания, по самую рукоятку воткнул его в другое ухо.

– Живучий, сучий потрох! – расхохотался он, оглянувшись на стоявших кругом людей.

Все молчали.

– Что происходит? – спросил я, подходя ближе.

– Потеха происходит! – опять расхохотался парень. – Не видишь? Они же бездомные! Зараза от них!

Когда парень повернулся ко мне, я увидел его румяные щеки, белозубую улыбку и ясные голубые глаза, приглашающие меня присоединиться к веселью.

– Хочешь тоже попробовать? Давай, они еще живые!

– Вы что, полные козлы или наполовину? – спросил я и почувствовал, ребята, явственно почувствовал, как пальцы мои разжимаются, пропуская в ладонь рукоять «вальтера». Почему-то пришла уверенность, что в руке я сжимаю именно рукоять «вальтера», рукоять, наполненную