Демидовы - Николай Демидов

родился в 1688 году, в бытность своего отца кузнецом-оружейником. Неизвестно, успел ли он поработать в кузне, но, скорее всего, эта стезя его благополучно миновала, поскольку приобщать к нелегкому кузнечному ремеслу начинали обычно в десятилетнем возрасте, а к тому времени Никита Демидович уже начал «выходить в люди».

Никита Никитич был отделен отцом в двадцатитрехлетнем возрасте, первым из сыновей. Выводов можно сделать два – то ли он сызмальства отличался разумом и самостоятельностью, то ли отец его не очень-то любил и потому при первой же возможности отпустил в самостоятельное плавание по житейским волнам. От торговли в полученных по наследству лавках, да от винокурни, которая к ним прилагалась, можно было жить безбедно, припеваючи, но в демидовском семействе сформировались свои представления о жизненном успехе. Что такое винокуренный завод? Чепуха! Вот железный – совсем другое дело! Около 1717 года Никита Никитич за тысячу рублей приобрел у отца и брата Григория железный завод на реке Дугне в Алексинском уезде. Низкая цена покупки определялась не родственными отношениями, а нерабочим состоянием завода, пострадавшим от наводнения. Никита Никитич перенес свой завод вниз по реке, в более полноводное место и со временем добавил к одной изначальной домне еще две, а в 1728 году поставил на реке Брыни в Мещовском уезде молотовой завод.

Известно, что в свое время Никита Никитич просил отца допустить его на Урал, в качестве партнера Акинфия. Просьба подкреплялась наличием у сына кое-каких накопленных средств, иначе говоря – речь шла не о «примазывании» к делу старшего брата, а о полноценном партнерстве. «Меня де ты в те дачи не пустишь, чужие де люди ворвутся», – говорил Никита Никитич отцу, а Никита Демидович считал, что младшему сыну «того дела снесть не уметь». Забегая немного вперед, скажем, что сын таки сумел «снести» горное дело. Такие известные в свое время уральские заводы, как Верхне-Шайтанский (Первоуральский), Верхне- и Нижне-Сергинские, Верхне- и Нижне-Кыштымские поставил Никита Никитич.

Если когда-то отношения между Никитой Демидовичем и его младшим сыном были хорошими, то к 1720 году они разладились настолько, что Никита Никитич принялся ставить отцу палки в колеса. Некий Сидор Томилин, владевший красочным заводом, подал в Берг-коллегию челобитную, в которой выставил себя первооткрывателем медных месторождений на реке Вые, где Никита Демидович собирался строить завод. Претензия Томилина была отклонена, подобно многим подобным претензиям, и мы бы не вспомнили о ней, если бы не одно обстоятельство – очень скоро выяснилось, что за Томилиным стоял Никита Никитич Демидов, вознамерившийся «отжать» Выйское месторождение у отца и поставить там свой завод. Узнав истинную причину жалобы, Никита Демидович сообщил о подоплеке томилинского дела в Берг-коллегию, а заодно попросил официально закрепить всю свою недвижимость за Акинфием, чтобы после смерти отца хитромудрый Никита не смог устроить перераздел наследства.

Петровский Указ о единонаследии был отменен императрицей Анной Иоанновной в конце 1730 года. Тем не менее Евдокия Федотовна Демидова завещала все принадлежавшее ей имущество Акинфию, не упомянув в своем завещании младшего сына – стало быть, и она была обижена на Никиту Никитича. Правых и виноватых в семейных конфликтах не бывает – всегда виноваты обе стороны, разве что вина одной из сторон может быть больше, чем вина другой. Но все же науськивать жалобщиков против родного отца – это как-то слишком. Особенно с учетом того, что отец передал тебе имущество, достаточное для кормления.

В 1726 году Никита Никитич поступил на службу в Берг-коллегию в качестве цегентнера, занимавшегося сбором десятинного налога с частных железных заводов. «В прошлом 726 году февраля 23 дня по определению Берг-коллегии велено помянутому дворянину Демидову быть в Туле у десятинного с кампанейских заводов збора яко цегентнеру и показать в том Его императорскому величеству верную службу», – говорится в распоряжении Берг-коллегии, отправленном тульскому воеводе Михаилу Шепелеву. Впору подумать о том, будто дела Никиты Никитича шли настолько плохо, что казенное жалованье могло стать для него хорошим подспорьем, но на самом деле в государевой службе Никита Никитич видел подспорье иного рода – он надеялся с ее помощью достичь больших высот, а заодно подстраховывался от чиновничьего произвола по принципу «ворон ворону глаз не выклюет». Времена изменились, и сын не имел возможности завязывать связи в верхах так легко, как удавалось это отцу, а на брата Акинфия надеяться не приходится, так что нужно действовать самому, в меру своих возможностей, проникая во власть «снизу». Впрочем, когда того требовали обстоятельства, Акинфий с Никитой могли выступать заодно, так было при ревизии на их заводах, случившейся в правление Анны Иоанновны. Братья разделили полномочия сообразно своим возможностям. Акинфий задействовал свои связи в верхах, а Никита – свои связи в Берг-коллегии, так сообща и отбились от ревизоров. Подобно тому как Никита Демидович опутывал своими сетями высшие эшелоны власти, его младший сын распространял влияние понизу – ему и многие железные заводчики были обязаны, и с чиновниками из Берг-коллегии он дружил, и с местными властями, включая и военных, ладил, короче говоря, успевал повсюду.

В бытность Никиты Никитича цегентнером его не раз обвиняли в мздоимстве и радении «своим людям», но все обвинения не имели последствий. Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, в злоупотреблениях обвиняют любого сборщика налогов, такая уж это «обвинительная» специальность. Во-вторых, как известно, сидящий у реки не умрет от жажды – Никита Никитич вполне мог получать от своей должности дополнительные выгоды сверх казенного жалованья. Судя по тому, что в конце двадцатых годов XVIII века, после получения потомственного дворянства, Никита активно скупал земельные владения с крестьянами, дела у него шли хорошо, не на такую широкую ногу, как у Акинфия, но все же хорошо.

Случилась в семье Никиты Никитича и своя трагедия – в 1734 году в юном возрасте умерла его дочь Татьяна. Татьяна умерла от болезни, но отца обвинили в ее убийстве. Обвинение выдвинул некий Василий Пономарев, в свое время служивший подьячим (сиречь – делопроизводителем) на Брынском заводе Никиты Никитича. После шести лет службы хозяин уволил Пономарева, как можно судить – за кражу денег, и тот, дождавшись удобного момента, решил отомстить. Никита Никитич славился крутым нравом, не настолько крутым, как у брата Григория, но тем не менее вполне можно было предположить, что в гневе он может быть способен на опрометчивые поступки. Согласно дошедшему до нас преданию, у Никиты Никитича имелись тайные подвалы, в которых он хранил свое добро, а дочь Татьяна, из любопытства, однажды отперла один из этих подвалов, за что отец так сильно ударил ее связкой ключей, что она скончалась (ключи в те времена были массивными). Было оно так или не было, но обвинение в убийстве дочери с Никиты Демидова было снято.

В том же году, когда умерла дочь Татьяна, Никита Никитич оставил службу в Берг-коллегии,