Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

На этот раз, однако, обойдется без привлечения органов госбезопасности, хотя возможности для такого поворота, конечно, имелись. В начале февраля Шепилов получит от одного из перепуганных «космополитов» — критика Варшавского, работавшего в газете «Советское искусство», донос, в котором шла речь об истории возникновения «антипатриотической группы критиков» на ежемесячных «заседаниях» «в кабинете ресторана „Арагви“». Шепилов направит этот донос Маленкову и Абакумову[1402].

Ни тот, ни другой не дадут хода этому делу, а может быть, не получат санкции Сталина. Более того, градус истерии начнет снижаться. Главный редактор упомянутого «Советского искусства» В. Г. Вдовиченко 12 февраля направит Маленкову записку, в которой представит деятельность критиков уже как разветвленный сионистский заговор. К своему посланию он приложит и список из 83 подозреваемых с «еврейскими» фамилиями. Шепилов обратит внимание Маленкова, что Вдовиченко «поднял в газете „Советское искусство“ крикливую шумиху, пытаясь изобразить дело так, что космополиты проникли повсюду». Чрезмерное рвение, проявленное Вдовиченко, приведет к прямо противоположным результатам. 7 апреля его освободят от занимаемой должности и направят на переподготовку в Академию общественных наук при ЦК ВКП(б)[1403].

29 марта на совещании редакторов центральных газет секретарь ЦК М. А. Суслов призвал прекратить публиковать «крикливые» статьи. 7 апреля черту под этой кампанией подвела газета «Правда» редакционной статьей «Космополитизм — идеологическое оружие американской реакции», причем о внутренних «космополитах» в статье не было сказано ни слова.

Элементом кампании в прессе станет нарочитое раскрытие литературных псевдонимов. Спустя несколько лет Сталин вернется к этой теме, причем наставление он адресует фактически Маленкову. Это произойдет в середине марта 1952 г. на заседании, посвященном «распределению» сталинских премий. Вести это заседание Сталин поручит именно Маленкову. Тот, по воспоминаниям Симонова, «чувствовал себя не в своей тарелке». Функции Маленкова, сидевшего на председательском месте, сводились к тому, что он называл те или другие произведения в соответствии с проектом постановления. В представленных Сталину документах, по воспоминаниям Симонова, в качестве автора романа Ореста Мальцева «Югославская трагедия» в скобках была указана другая фамилия — Ровинский. Сталин решит, что Мальцев — это псевдоним, и «очень сердито, раздраженно» напомнит, что в прошлом году было принято решение запретить «представлять на премию, указывая двойные фамилии». Сталин ошибался, поскольку в данном случае псевдонимом была фамилия Ровинский, а не Мальцев. «В чем дело? До каких пор это будет продолжаться? — возмущался Сталин. — Если человек избрал себе литературный псевдоним — это его право, не будем уже говорить ни о чем другом. Но, видимо, кому-то приятно подчеркнуть, что у этого человека двойная фамилия, подчеркнуть, что это еврей. Зачем это подчеркивать? Зачем это делать? Зачем насаждать антисемитизм? Кому это надо?»[1404]

«О еврейском антифашистском комитете»

Подобные публичные высказывания Сталина оцениваются по-разному. В основном их объясняют игрой на публику. При этом независимо от интерпретации поступков вождя бесспорным является общее направление политической линии Сталина и советского руководства в целом в послевоенный период: установление контроля над деятельностью еврейских организаций и вытеснение евреев из партийных и государственных структур. Административное воздействие, репрессии разного вида и жесткость станут инструментами проведения в жизнь этой политической линии[1405]. Репрессивное начало ярче всего проявилась в деле Еврейского антифашистского комитета.

Эта общественная организация была образована по решению высших партийных инстанций в апреле 1942 г. при Совинформбюро для решения пропагандистских задач за рубежом. Председателем ЕАК стал главный режиссер Московского государственного еврейского театра Соломон Михоэлс.

15 февраля 1944 г. руководители ЕАК Михоэлс, Фефер и Эпштейн обратились к Сталину, направив ему письмо по крымскому вопросу, что через несколько лет аукнется им всем. Через несколько дней, 21 февраля, ЕАК направил копию этого письма Молотову, который счел необходимым ознакомить с ним Маленкова, Микояна, Щербакова, Вознесенского. В письме руководители ЕАК предлагали «создать Еврейскую советскую социалистическую республику на территории Крыма» и «заблаговременно, до освобождения Крыма, назначить правительственную комиссию с целью разработки этого вопроса»[1406].

Письмо С. М. Михоэлса, Ш. Эпштейна, И. Фефера В. М. Молотову о создании Еврейской советской социалистической республики на территории Крыма

21 февраля 1944

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 246. Л. 169–172]

Как выяснится позднее, эта идея родилась во время поездки Михоэлса и Фефера по США, встреч с руководством сионистских организаций и еврейской общественности: Дж. Розенбергом, Л. Левиным, Б.-Ц. Гольдбергом[1407]. В качестве секретаря ЦК Маленков находился в курсе деятельности ЕАК, получал в разное время письма и обращения, касавшиеся комитета.

Завершение войны и решение поставленных перед ЕАК задач повлекли за собой постановку в повестку дня партийных властей вопрос о содержании работы и целесообразности его дальнейшего существования в целом.

За годы войны ЕАК перерастет отводившуюся ему роль и превратится в значимый для еврейского населения СССР общественный центр. В августе 1945 г. Маленков получит адресованное непосредственно ему письмо ЕАК об организации материальной помощи советским евреям. Маленков поручит Александрову «разобраться в этом деле и доложить предложения». Судя по тому, что никаких специальных решений по этому вопросу ЦК не принимал, позитивных рекомендаций Маленков из аппарата ЦК не получал и в повестку дня ЦК этот вопрос не вносился[1408]. 25 декабря 1945 г. Маленков получит из Комитета партийного контроля записку с критикой ЕАК за подписью Шкирятова и Андреева, которые обращали внимание Маленкова на «намерения работников Комитета превратить эту организацию в какой-то Комиссариат по еврейским делам». Эти намерения авторы записки находили политически вредными, искажающими те задачи, которые «были определены при создании» комитета. «Наше глубокое убеждение, — говорилось в записке, — Еврейский антифашистский комитет нельзя оставлять в том состоянии, в каком он находится в данное время. Если будет признано необходимым его дальнейшее существование, то нужно определить круг его деятельности, укрепить его руководство, подобрав для этого твердых политических руководителей, или же распустить эту организацию, как исчерпавшую задачи, возложенные на нее в годы Отечественной войны»[1409]. И в этом случае Маленков ограничится резолюцией: «т. Александрову». Судя по всему, Маленков по тем или иным причинам сочтет целесообразным занять выжидательную позицию, подключая или позволяя подключаться иным партийным деятелям к генерированию напряженности вокруг «еврейского вопроса» в целом и ЕАК в частности.

В июле того же года Маленков получит записку от руководителя Совинформбюро Лозовского, также входившего в состав ЕАК. В ней будут освещены вопросы деятельности ЕАК. Лозовский обратит внимание Маленкова на то, что пять созданных в годы войны антифашистских комитетов организационно не были связаны с