При свете зарниц (сборник) - Аяз Мирсаидович Гилязов

– Куда мы? – сопротивлялся я.

– Лошади идут в нашу сторону, целых двенадцать штук! Представляешь? Мы погрузим все мешки, а пожилых посадим.

– Дамир, друг! – взмолился я. – Положи сам мой мешок, я здесь останусь. Прошу тебя. Понимаешь, Сабираттэй…

Дамир махнул рукой, побежал.

– И мой, – крикнула вслед Адиля.

Мы осторожно приоткрыли дверь медпункта. Фельдшер всё ещё говорила по телефону.

– Тошни-ит, – услышали мы.

Очнулась!

Мы кинулись за занавеску. Сабираттэй было невозможно узнать: подбородок у неё заострился, глаза провалились. Фельдшер вбежала со шприцем в руках.

– Уходите, вы мешаете, – но, увидев Сабираттэй, остановилась как вкопанная.

– Тошнит, – опять зашептала Сабираттэй, закрыла глаза, как-то странно изогнулась, словно волна прошла по ней, из груди вырвался хрип, в котором были и стон, и крик, ещё дёрнулась и застыла.

Фельдшер опустила руку со шприцем.

– Как поломанные часы стучало… что я могла сделать?

– Почему вы не колете? – рассердился я. – Скорее, она опять потеряла сознание.

Адиля потащила меня прочь. И только когда мы очутились у окна, покусывая губы, потянулась ко мне, спрятала лицо у меня на плече и зарыдала.

…А потом мы снова оказались на дороге.

Солнце закатилось за тёмно-голубой лес. Почему-то я всё чётко вижу и всё понимаю. Трактор. Поле, на котором больше нет заячьих следов. Лес, стряхнувший снег. Мы нигде не останавливались, шли и шли.

Куда, интересно, денут её детей? У неё три сына.

Сумерки. Как я не люблю сумерек! Зато скоро дом, вот только лес кончится, скорее бы пройти его. А дорога хорошо утоптанная, ноги не вязнут.

– Смотри, Ибрагим.

Навстречу нам идут люди, очень много людей. Что это? Уж не наши ли везут обратно овёс? Нет, вроде не наши, а похожи: вытянулись в длинную цепочку, тоже санки тащат.

– Откуда вы? – спросила Адиля переднего мужчину с одной рукой.

Молчание.

– Пожалуйста, скажите! – Адиля умоляюще смотрит на пожилую женщину.

– Из Чукырлы, – ответила та наконец. Видно, каждое слово даётся ей с трудом. – Может, слышали?

– Нет.

– А Касли знаете?

– Касли? А семена откуда везёте? – вскричала Адиля.

– Это семена овса, – женщина пропускала людей, видно, радуясь минуте отдыха. – Вот везём… из Сарсаза.

Женщина давно прошла. И весь караван прошёл, а мы застыли на месте без слов, без дыхания. Долго стояли, а потом от леса до своего аула почти бежали. Хакимзян-абзый был в правлении один.

– Ну, слава Аллаху, дошли. А я вас жду.

– Мы-то пришли, – голос мой сорвался.

– Только вот Сабираттэй… – крикнула Адиля.

– Знаю, знаю, её хотят в больницу положить!

– Умерла! – крикнула Адиля.

– Людей из Чукырлы встретили? – хрипло спросил Хакимзян-абзый, в горле его словно хлюпала вода.

– Встретили! – ответила Адиля.

Хакимзян-абзый неотрывно смотрел ей в лицо.

– Вы вот что сделайте, дорогие мои, – голос его то хрипел, то хлюпал. – Не говорите никому, что встретили людей из Чукырлы. Слышал я про это дело. Вот в районе весь день по этому поводу ругался. Только что получил телефонограмму: начинают отпускать нам семена из Сарсаза. – По его щекам сползали слёзы. Он, наверное, не замечал, потому что их не стирал и на нас смотрел немигающими глазами. – Будут семена, ребятки. Вот вернулся, набегавшись, как щенок бесхвостый. И хлеб будет. Только вы уж про такую глупость другим не рассказывайте. Последняя весна такая, ребятки. Вы идите домой, идите, милые.

Уже в коридоре мы услышали его монотонный голос:

– Эх, Сабира, что же ты наделала?

* * *

И вот мы снова идём. Теперь недалеко – в Сарсаз. Снова руки наши вместе. Мы идём последние. Я смотрю вперёд – люди медленно двигаются вперёд, тащат санки. Я всё ищу клетчатый старый платок Сабираттэй! Такого платка больше ни у кого нет. Тогда я оглядываюсь назад, на кладбищенский пригорок.

Красная горка из глины – свежая могила – кажется мне отсюда лисицей, играющей на белом снегу.

Вместо послесловия

Уважаемые читатели! У вас в руках юбилейное переиздание книги повестей «При свете зарниц». Три десятилетия назад, в 1987 году Постановлением Совета министров РСФСР Аязу Мирсаидовичу Гилязову за эту книгу была присуждена Государственная премия РСФСР им. М. Горького.

А. М. Гилязов (1928–2002) – один из тех татарских писателей, чьё творчество ознаменовало собой целый этап в истории татарской литературы. Народный писатель Татарстана, лауреат Государственной премии ТАССР им. Г. Тукая и Государственной премии РСФСР им. М. Горького, литературных премий Союза писателей Татарстана им. Г. Исхаки и С. Рафикова, заслуженный деятель искусств ТАССР и РСФСР, А. Гилязов по праву может считаться одним из самых талантливых и самобытных представителей татарской культуры ХХ-ХХI веков.

А. М. Гилязов стал известен всему читающему Советскому Союзу в 1964 году, когда на русском языке вышла в свет его повесть «Три аршина земли», которая была отмечена премией журнала «Дружба народов». Он вошёл в литературу сложившейся личностью, человеком со своей выстраданной общественной позицией, со своими выношенными творческими принципами. За плечами у него, кроме филологического факультета Казанского университета, учёбы на Высших литературных курсах в Москве, ещё университеты коллективизации, когда в стране ломался вековой крестьянский уклад; Отечественной войны, в горниле которой погибли отцы и старшие братья многих его ровесников; шесть лет тюрем и лагерей, сделавших, по его собственному признанию, из него писателя. Это во многом определило специфику творчества А. Гилязова. Судьба писателя могла бы стать учебным пособием по истории татарского народа.

А. М. Гилязов родился в 1928 году в семье школьного учителя. В 1948 году поступил учиться в Казанский университет. В 1950 году был арестован и осуждён по 58-й статье за «антисоветскую пропаганду». Джезказган, Кенгир, Балхаш, Актас, Волынка – таков маршрут лагерных мытарств А. М. Гилязова. После освобождения из сталинских лагерей в 1955 году продолжил учёбу в университете. В 1963 году закончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького (Москва). После этого стал считаться профессиональным писателем.

А. М. Гилязов был признанным талантом во всех жанрах татарской литературы, видным прозаиком, самобытным драматургом, ярким публицистом и очеркистом, наконец, острым критиком. Он знал и любил как татарскую и русскую классику, так и мировую литературу, особенно ценил Ремарка, Г. Маркеса, Метерлинка, Г. Ибсена, Э. Хемингуэя, Б. Шоу, Ясунари Кавабато, Ф. Достоевского, А. Чехова, Л. Толстого, Дм. Мережковского, А. Солженицына, В. Белова, В. Быкова, Ю. Казакова, Г. Кановича, Ч. Айтматова; Г. Тукая, Ф. Амирхана, Ш. Камала, М. Галяу, Х. Такташа, А. Еники, М. Магдиева, Н. Фаттаха.

За годы творческой деятельности, охватывающей собой несколько десятилетий, А. М. Гилязовым создано масштабное литературное наследие, которое внесло неповторимый вклад