Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян

селекции не было, рядом с евреями-киевлянами легли в овраг и евреи-беженцы, в том числе из аннексированных частей Польши и Румынии. Немногочисленные не-евреи тоже были — члены смешанных семей и те провожающие, кто по любознательности или недомыслию зашел за кордон и не сумел вырваться назад. Шанс спастись возникал только при условии отказа, отречения от еврейства. Охотников же присоединиться к евреям в их роковой час не было!

К тому же и в других категориях жертв Бабьего Яра, в частности, у советских военнопленных, включая моряков Пинской флотилии, и у душевнобольных Павловской больницы внутренняя доля евреев среди их убитых была очень высока. Даже в «Концепции»[1206] еврейская толика обозначена как две трети: с учетом еврейских подквот в других контингентах она еще выше, но не будем пробовать уточнять — примем 2/3 за минимум.

В то же самое время уцелевшие киевские евреи — и красноармейцы, и эвакуированные — воевали (и гибли тоже!) на всех фронтах, как и спасались и спаслись по всему тылу, — кто на Урале, кто в Средней Азии, кто где-то еще на просторах огромной советской страны.

Эта бесстыдная парцеллизация Холокоста — этот «Чей Холокост? Наш!» — тогда, когда еврейская мученическая смерть 80-летней давности спекулятивно демаркируется и присваивается — как бы национализируется — для сегодняшней политической утилитарности и боротьбы — нескончаемо отвратительна!

Как отвратительна и любая другая инструментализация Холокоста, в том числе та, что продемонстрировал Порошенко в 75-ю годовщину Бабьего Яра.

Зисельсу вторит Анатолий Подольский, директор Украинского центра изучения истории Холокоста. Его в проекте МЦХ возмущает патернализм, с которым тот действует. Патернализм этот, в его глазах, — ипостасть российского империализма, поскольку своей активностью и инициативностью МЦХ служит, видите ли, упреком нашей Украине за ее 25-летнее бездействие и бесплодие в Бабьем Яру:

...Когда речь идет о финансовых источниках, когда это деньги из России, мне было очень тревожно — как историку и как гражданину. Это одна позиция. Вторая позиция — первоначальная концепция, которую сейчас уже меняют, — это такой колониальный подход к Украине. Отрицание моей страны как субъекта международного права. Мне говорили: «Смотрите, вы же ничего не сделали за 25 лет независимости для мемориализации территории Бабьего Яра!» (и не учитывались при этом три десятка памятников и мемориальный заповедник), «Мы вам построим тут "Яд Вашем" за полгода!» Если коротко — наличие российских денег, колониальный подход. Третья позиция — это сама концепция, в которой говорилось о том, что это Холокост на территории Советского Союза, в первоначальном виде даже слово «бывшего» не употреблялось. Совершенно не брался во внимание украинский исторический контекст, вообще контекст XX века. Важен и момент соучастия в преступлениях нацистов. Вначале это звучало так, что украинцы были коллаборационистами...[1207]

Пусть мы и не торопыги какие-нибудь, но мы у себя дома, и не смейте нас и наших оуновцев упрекать или учить!

Иначе как комплексом неполноценности такую реакцию назвать трудно!

2017-2018. Нарратив Беркофа

В прощальном интервью Бариновой большое место занимает проблематика Научного совета и «Базового исторического нарратива» (часто просто «Нарратив»):

Основной принцип был — создать сбалансированный научный совет, в котором есть и представители Украины, и иностранные ученые, и мужчины, и женщины, и состоявшиеся историки, и начинающие исследователи.

Довольно причудливый сам по себе принцип — Ноева ковчега, что ли? Компетенции, как и богатства, имеют склонность концентрироваться, а не размазываться ровным слоем по полу, гендеру или эйджу. Чем восхищаться анкетной политкорректностью, не лучше ли было всерьез добиваться того, чтобы такие — одни из лучших в Украине и в мире — специалисты по Бабьему Яру, как Виталий Нахманович, Наталья Евстафьева и Татьяна Пастушенко, — при всем их устойчивом критицизме — все же приняли бы участие в работе совета?

Председателем Научного совета был назначен Карел Беркоф — серьезный историк из Амстердама[1208], один из ведущих, наряду с перечисленными и Александром Кругловым, специалистов по Бабьему Яру, достойный носитель традиций европейской историографии. Именно он координировал многоступенчатую и многовекторную работу авторов и рецензентов над «Нарративом». Работу, с которой, на мой взгляд, он плохо справился, о чем я еще скажу отдельно.

Признаться, еще более насторожило другое признание Яны Бариновой:

Нарратив — не просто академический документ, который гарантирует достоверность исторических фактов. Это была форма достичь некого социального договора. Это очень важно для памяти трагедии Бабьего Яра: что мы помним, как мы помним, кого мы помним, как мы говорим о тех или иных событиях[1209].

Стоп! Это что за социальный договор за такой, который важнее научных фактов? И что это за услышанные или неуслышанные стороны, претендующие на память? Оставляем калитку для популистских идей и мифов, если они целесообразны?!.. Странно.

Грош цена головокружительному бюджету без научной основы, без сформулированной, обсужденной и одобренной исторической концепции, вокруг которой, собственно, и должна была строиться вся деятельность МЦХ.

И, казалось бы, с чем-чем, а с этим у МЦХ все в полном порядке.

Уже в январе 2017 года была готова промежуточная версия нарратива, названная «На пути к разработке концепции Мемориального центра Холокоста “Бабий Яр”». В 2017 году четырежды — трижды в Киеве и раз в Берлине — проходили встречи членов Научного совета МЦХ и привлеченных ими международных научных экспертов[1210].

Последнее из таких заседаний в Киеве состоялось 7-8 февраля 2017 года[1211]. На нем обсуждался, по-видимому, промежуточный проект концепции будущего мемориала. В качестве «техзадания» историкам служил короткий документ «Миссия МЦХ».

Он был размещен на сайте МЦХ, и именно на «Миссию» реагировали 16 украинских историков[1212], обратившихся к историкам МЦХ с коллективным письмом, в котором изложили собственную позицию относительно планов МЦХ и будущего мемориализации Бабьего Яра[1213].

Это вежливое письмо-предупреждение, внешне не похожее на картель[1214], но им безусловно являющееся. Поддержав саму идею создания в Киеве Мемориала Холокоста, они формулируют тезисы своего априорного несогласия с его концепцией (даже еще толком и не зная ее!) и обозначают на будущее рубежи неизбежных дискуссий и баталий.

В тезисах этого письма затронуты практически все спорные моменты, которые скоро выплеснутся наружу.

2. Мы считаем неприемлемым возведение мемориального центра в самом Бабьем Яру или на территории одного из бывших кладбищ. На сегодня, по имеющейся информации, сооружение центра планируется именно на участке разрушенного в советское время Еврейского кладбища, что подтверждают все исторические карты.

Но МЦХ ни разу не отрицало своего уважения к галахическим установлениям, и все планы строительства Музея аккуратно избегали контуры бывшего Еврейского