Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

том числе и фамильное имение Спасское-Лутовиново. К счастью, имение удалось спасти. По одним сведениям, она получила отказ в силу того, что на имущество, наследованное Тургеневым от матери, ее права не распространялись. По другим же сведениям, ненасытная мадам все-таки выставила фамильное имение на продажу, но его смогли выкупить дальние родственники Ивана Сергеевича. Причем часть денег дал им в долг Афанасий Фет. Среди вещей Тургенева, которые Виардо передала художнику Богомолову, были его любимый медальон с прядью волос Пушкина, кресло, письменный стол, чернильница, рабочая блуза, а также тога и берет профессора Оксфордского музея. Больше ничего.

Кольцо-талисман с руки Пушкина, который Иван Сергеевич получил в дар от Жуковского, осталось у Виардо. Но ведь Тургенев ясно высказал свою последнюю волю о том, кому должно быть передано кольцо после его смерти, в письме русскому вице-консулу: «Я очень горжусь обладанием пушкинского перстня и придаю ему так же, как и Пушкин большое значение. После моей смерти я бы желал, чтобы этот перстень был передан графу Льву Николаевичу Толстому… Когда настанет и «его час», гр. Толстой передал бы мой перстень по своему выбору достойнейшему последователю пушкинских традиций между новейшими писателями». После смерти Тургенева русский посланник пытался возвратить пушкинское кольцо в Россию, но безрезультатно. Все-таки в 1887 году, очевидно под давлением общественности, мадам Виардо передала это кольцо-талисман Пушкинскому музею Александровского лицея вместе с запиской Тургенева, гласящей: «Перстень этот был подарен Пушкину в Одессе княгиней Воронцовой. Он носил почти постоянно этот перстень (по поводу которого написал свое стихотворение «Талисман») и подарил его на смертном одре поэту Жуковскому. От Жуковского перстень перешел к его сыну Павлу Васильевичу, который подарил его мне. Иван Тургенев. Париж. Август 1880». Эта запись стояла под перстнем, выставленным им в 1880 году в Петербурге во время пушкинских торжеств.

Последний рассказ Тургенева с символическим названием «Конец», который Виардо записала под его диктовку за две недели до смерти на французском языке, долгое время не удавалось напечатать. Виардо выставила такие высокие гонорарные требования, что большинство русских издательств ей в издании отказали. Кроме того, многие издатели, даже друг Тургенева редактор «Вестника Европы» Стасюлевич, усомнились в подлинности этого рассказа, ввиду несвойственной писателю корявости изложения. Как полагал Анненков, запись П. Виардо и неродной для писателя французский язык не могли сохранить в полной мере «обычную для писателя прелесть рассказа», так как П. Виардо писала под диктовку Тургенева «не очень разумея, что делает». В результате подлинность рассказа была подвергнута в России сомнению, и Стасюлевич считал, что этот рассказ является «подделкой г-жи Виардо».

Полина Виардо, со свойственным ей упорством, все-таки добилась своего. В результате длительных переговоров с редакцией журнала «Нива» ей удалось напечатать этот рассказ в переводе Д.В. Григоровича в первом номере за 1886 год.

Никто из друзей Тургенева после его смерти посещать Полину Виардо не пожелал, они вычеркнули ее из списка своих знакомых. Лишь художник Боголюбов спустя некоторое время после печальных событий решил посетить мадам Виардо в Буживале: «Приняла она меня очень ласково, чего я вовсе не ожидал, ибо газетные статьи, в русских журналах, да и многие частные люди, доброжелатели Ивана Сергеевича, не очень-то лестно отзывались о великой артистке. Все громко роптали, что, кроме своего родового имения, он оставил всё своё состояние м-м Виардо, а главное – право на издание его сочинений, которое сейчас же было куплено Глазуновым за 50 тысяч рублей… Осуждали Ивана Сергеевича за недостаток патриотизма, говорили, что он только на словах любил русского мужика, но на деле забыл его».

И вот что высокомерная Виардо во время этого визита заявила Боголюбову: «Какое право имеют так называемые друзья Тургенева клеймить меня и его в наших отношениях. Все люди от рождения свободны, и все их действия, не приносящие вреда обществу, не подвержены ничьему суду! Чувства и действия мои и его были основаны на законах, нами принятых, непонятных для толпы, да и для многих лиц, считающих себя умными и честными. Сорок два года я прожила с избранником моего сердца, вредя разве себе, но никому другому. Но мы слишком хорошо понимали друг друга, чтобы заботиться о вреде и что о нас говорят, ибо обоюдное наше положение было признано законным теми, кто нас знал и ценил. Ежели русские дорожат именем Тургенева, то с гордостью могу сказать, что сопоставленное с ним имя Полины Виардо никак его не умаляет, а разве возвышает. Мерзавцы говорят, что я обобрала Тургенева, не зная, что меж нами есть залоги, которые уничтожают всякий материальный расчёт, принадлежащий нам обоюдно».

Полина пережила своего преданного поклонника на 27 лет. После её смерти была найдена рукопись писателя под названием «Тургенев. Жизнь для искусства». Говорят, что из этих строк можно было многое узнать об этом мистическом романе между двумя совершенно разными людьми. Но рукопись неожиданно бесследно исчезла в доме Виардо. Полина Виардо Гарсия умерла, не дожив одного месяца до своего 89‐летия. За два дня до смерти сказала, что скоро умрет, перестала общаться со своим семейством и спокойно скончалась в назначенный ей срок.

53. Потомки Тургенева

Ни жениться, ни детей заводить Иван Сергеевич не хотел. Однако дети, помимо его воли, все-таки у него появились – дочь Пелагея от дворовой швеи Авдотьи, да, вероятно, Иван – от крепостной горничной Фетиски. О дочери он вспомнил, посетив свою мать в 1850 году, когда девочке было уже восемь лет. А своего сына Ивана писатель даже и встретить не пытался, лишь написал через много лет письмо своему другу и доверенному лицу в Россию Маслову с просьбой мальчика по возможности разыскать и устроить в ремесленное училище.

* * *

Как известно, в 1842 году родилась у Тургенева незаконнорожденная дочь Пелагея от дворовой девушки его матери – белошвейки Авдотьи Ивановой. Иван, в ответ на попреки матери, даже заявил, что готов жениться на девушке, чтобы прикрыть свой грех, но Варвара Петровна резко воспротивилась, да и сам он особо не настаивал. Когда Пелагее исполнился годик, мать Тургенева отняла ее от Авдотьи и привезла в свое имение Спасское.

Когда Тургенев в 1850 году вернулся из Франции в Россию, то неожиданно для себя в доме матери увидел восьмилетнюю девочку, поразительно на него похожую. Судьба девочки была нелегкой, Варвара Петровна ее в дом не допускала и поселила среди слуг, а те над ней всячески издевались, зная о ее происхождении. Дворня злорадно дразнила Пелагею «барышней», а кучера «преднамеренно заставляли таскать