Миссия Бога - Кристофер Райт

Корнилий. Понадобились ангелы и видения, чтобы Петр смог перейти от богословских убеждений к практике. Ему было не просто оставить иудейское мировоззрение (включая пищевые законы и отделенность Израиля), которое он впитал с молоком матери. Случай с Корнилием, богобоязненным римским сотником (Деян. 10–11), – это не только история обращения язычника, но и рассказ об обращении Петра. В каком-то смысле Корнилий уже был обращен к вере в Бога, но он еще не знал об Иисусе и исполнившихся в нем чаяний Израиля. Когда-то Петр уже признал в Иисусе Мессию, Сына Бога живого, и уже тогда что-то понял о вселенских масштабах его миссии. Но окончательно он пришел к этому только после встречи с Корнилием, когда Бог открыл ему в видении, что он «нелицеприятен, и во всяком народе боящийся его и поступающий по правде приятен ему» (Деян. 10, 34–35).

Тот факт, что Лука посвящает этой истории целых две главы, а затем снова повторяет рассказ, говорит о его ключевой роли в книге. Изумление слушателей Петра (в начале его соработников, а после и всей иерусалимской церкви) подчеркивает значимость этого момента: «Дар Святого Духа излился и на язычников»; «И язычникам Бог дал покаяние и жизнь» (Деян. 10, 45; 11, 18). Излитие Духа и дарование покаяния и прощения были ключевыми знамениями эсхатологического правления Бога в мессианский век. Если Бог ныне даровал все это язычникам, значит, наступил новый век, и все народы познают Господа.

Евнух ефиоплянин. Еще до случая с Петром и Корнилием Филипп совершал евангельское служение за пределами Израиля, которое имело большой успех среди самаритян. После этого ему представился случай лично свидетельствовать евнуху из Ефиопии (Деян. 8).

Мы не знаем наверняка, был ли этот ефиоплянин просто богобоязненным язычником, который узнал о религии иудеев в Ефиопии и решил посетить Иерусалим для поклонения (возможно, то был также дипломатический визит), или же он был обращенным прозелитом. Это зависит от того, как понимать слово «евнух», в буквальном смысле (кастрированный мужчина; возможно, он служил в гареме царицы) или просто как синоним официального представителя царской семьи (что также возможно). Если он действительно был евнухом, он не мог быть обрезанным прозелитом, исходя из Втор. 23, 1. Если же рассматривать это слово, как просто титул царского слуги, тогда он вполне мог быть прозелитом и уже не считался язычником (по иудейским представлениям). Согласно динамике распространения евангелия, в двухтомнике Луки, вырисовывается следующая картина: благая весть идет из Иерусалима к самаритянам, далее – к прозелитам (ефиоплянин), затем – к богобоязненным язычникам (Корнилий) и, наконец, к языческому миру греков и остальных народов (Антиохия).

Кем бы ни был этот ефиоплянин, Филипп рассказывает ему, как пророчество Исаии исполнилось в распятом и воскресшем Иисусе из Назарета. Лука, несомненно, видел в этом событии исполнение обетования Божьего о евнухах и иноплеменниках в Ис. 56. Весьма возможно, что Лука поместил в свою книгу этот рассказ с целью показать: евангелие достигло южной Африки, земли Хама. Евангелие уже вовсю шествовало по землям Сима, а вскоре, благодаря труду апостола Павла оно охватит север и запад, земли Иафета.[455]

Иаков и Иерусалимский собор

Случай с Корнилием, а также успех миссии в антиохийской церкви и на Кипре (благодаря усилиям Петра и Варнавы) породили серьезную богословскую проблему в ранней церкви. Первый собор в Иерусалиме состоялся в 48 году нашей эры, чтобы решить дальнейшую судьбу христианской миссии (Деян. 15).

Первый вопрос повестки дня не касался законности миссии среди язычников вообще. Другими словами, проблема была не в обращении язычников, а в том, на каких условиях их можно принимать в братство народа Божьего. Это важно здесь подчеркнуть: есть те, кто отвергают подлинность Великого поручения на том основании, что оно якобы было неизвестным на соборе в Иерусалиме.

Согласно таким представлениям, если Иисус действительно говорил подобные слова своим ученикам, тогда они могли быть сильным аргументом для Иакова, Петра и Павла, чтобы противостоять консервативным иудейским христианам.[456]

Однако это ошибочное понимание ситуации в Деян. 15. Вести об обращении язычников приняли с радостью (с. 3), и миссионерствующие апостолы тоже были радушно приняты иерусалимской церковью (с. 4). Проблема сводилась не к тому, чтобы найти законные основания для евангельской работы среди язычников, а заключалась в вопросе: могут ли обращенные язычники быть приняты в церковь без обрезания и соблюдения закона (то есть без того, чтобы стать прозелитами). Консервативно настроенные иудеи настаивали на этом. Апостолы же (включая Петра и Иакова) доказывали, что новый мессианский век освобождает язычников от таких условий.

Данная проблема не могла быть решена простым цитированием Великого поручения. Обе стороны полностью соглашались с тем, что язычники должны услышать благую весть и стать послушными учениками Господа. Вопрос состоял в главном: какие требования влекло за собой ученичество. Должны ли язычники стать иудеями, уверовав в Иисуса?

Мы будем неправы, обвиняя иудейских христиан, которые требовали обрезания от уверовавших язычников, в игнорировании библейских обетований относительно язычников. Нет сомнений, что они хорошо их знали, но… верили, что речь идет об обращении язычников в иудаизм… что они станут послушными прозелитами.[457]

Следует также отметить, как мастерски Иаков объединяет пророческие тексты для своей аргументации. Основной текст, используемый им, – Ам. 9, 11–12, где наряду с ним звучат отголоски Ос. 3, 5. После того – выражение, относящееся к эсхатологическому возвращению Господа и восстановлению правления престола Давида. Далее отрывок из Иер. 12, 15 – обетование о том, что другие народы смогут жить среди народа Божьего – и Ис. 45, 21, где сказано о намерении Бога еще от древних времен благословить язычников. Пророк Амос в Ам. 9, 11–12, с одной стороны, говорит о восстановлении «падшей скинии Давида» (что практически всегда указывает на эсхатологический храм, названный мессианским народом Бога), а, с другой стороны, – на обращение язычников. Именно язычники назовутся именем Господа, то есть станут частью народа Божьего, а не просто прозелитами.

Исчерпывающее исследование этих текстов было сделано Ричардом Бокэмом. Вывод, к которому он приходит, мне представляется, весьма убедительным. Ранняя христианская община рассматривала себя как эсхатологический храм, который обещал воздвигнуть Иисус. Здесь не так, как в буквальном Храме: язычники принимаются в новый мессианский храм, не становясь при этом прозелитами, и в Писании достаточно мест, чтобы показать законность и даже древность этого Божьего намерения.

Деян. 15, 16–18 – не единственный текст, который говорит о