«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

До свидания. Привет маме, папе, деду.

29.12.1944 г. Здравствуй, папа!.. Сообщу тебе о своей жизни в настоящий период. Живу в полном смысле слова хорошо. На здоровье жаловаться не думаю, чувствую себя (как бы не сглазить, как иногда выражаюсь я) превосходно. Одеты мы для польского климата даже очень тепло, ибо даже сейчас у нас нет снега, так чуть, чуть вот сегодня, да и морозные. Работа идет не плохо, честно выполняю все что поручено, доверено, приказано, при том сознавая необходимость делать всю свою работу от души. Так и делю. Работу люблю, при том чувствую уверенность в себе, поэтому мне и легко, поэтому мне и никто не может сказать то, чего бы я боялся, что считал бы невыполнимым, что заставляло бы меня бояться за жизнь. Сейчас идут зачеты, если можно так выразиться, отработка, проверка вернее умения, стойкости выдержки перед последним ударом. Да, папа, скоро! Встречу новый год. Тогда дед, которого я не забыл и всегда вспоминаю добрым словом, желаю видеть его, увидят меня. Если… а иначе не может и быть, ибо живет веря в меня, что прийду, честно по полям Отечественной войны, а если нет… Но сделал я кое-что, внес свою лепту в общее дело. Вот у меня в душе: «К черту людей, не умеющих жить радостно, полезно и красиво. К черту сопливых нытиков. Да здравствует борьба. Вперед молодежь чудесной страны». При всем этом я не забыл пока то, что ты мне написал, советуя (не хочу постоянно повторять это, тебе ясно). Это я помню и бесцельно, без пользы за чем? Но все может быть, я вот, папа, не хочу расстраивать тебя, но я говорю правду, ты это поймешь, понимаешь, что иначе нельзя говорить, зачем обманывать и себя, и людей, тебя, папа. Идут бои! Будем ли живы?.. Хочется верить, что будем! Да будем, папа! Будем! Будем! Иначе и не может быть. Так нужно! Так будет! Я вам послал фото, где мы – три друга-земляка: Василий справа от меня, Валентин с левой руки. Вот с ними я и делю горести и радости, печали, заботы, тревоги. Вместе мечтаем, пишем письма хорошим, как нам кажется девушкам, а некоторым даже пишем, не зная. Так по письмам изучаем характер, ум. Скучно ведь, папа! Сейчас вот пишу Дининой подруге, которую она то прелестной описывает, то такой придурковатой и т. д., но я от скуки сам разберусь в ней, если будет отвечать. Нужно будет покину ее ибо я на войне.

11.01.1945 г. Здравствуй, Тамара!

Пишу письмо… перед маршем на линию огня, туда где слышен яснее голос мести немцам, туда где наши советские люди, мои товарищи, братья, где отцы наши – стоят готовые к последнему удару по ненавистному врагу, готовые совершить суд над подлой сворой гнусных тварей! Сестра, мы пошли вершить правосудие, мы пошли крепкие духом, сплоченные воедино добиться того, чтоб никогда уже больше не поднимала голову страна, родившая иродов с самой лютой натурой, Германия. Мы идем, чтобы навсегда закрепить все то, что дала нам наша священная Родина, чтоб долгое время не знали тревог, наши матери, отцы, дяди, сестры, братья, наши невесты, мы идем, чтобы из рабства немецкого освободить десятки наших славных людей, социалистической Родины! Мы идем, чтобы и выполним последнюю миссию, возложенную Родиной на нас!

Так ты, сестра, пиши мне, и учись и живи так, как нужно жить молодежи нашей чудесной страны. Передавай от меня привет маме, папе, деде, целую их всех и тебя тоже! Гвардейский привет друзьям и товарищам. До свидания.

14.02.1945 г. Здравствуй, мама!.. Нахожусь сейчас за р. Одер южнее Бреславля. Уже на немецкой территории. Жив и здоров, работа идет, так как нужно. Живем неплохо, покушать и выпить есть вдосталь, погода теплая, что в конце апреля у нас. Снег растаял, земля вся растаяла. Иногда дождь, иногда по ночам подмораживает. Ну вот и все, что хотел написать.

Позавчера погиб мой земляк… Эх, мама, как тяжело было видеть все это. За всю войну так я не страдал, как после того, как узнал о его гибели. Ну, ничего, мама, война есть война. Но скоро ей конец. Мы уже за Одером, а силы у нас слава богу, как говориться.

Может еще и приведется увидеться, с этой верой я иду все ближе к победному концу.

До свидания! Целую всех вас!

12.04.1945 г. …Родные мои, шлю фото свое Вам на память о тех днях моих, когда видел в лицо победу и шел сознательно к тому, чтоб ее вместе со всеми взять крепко в руки и думал…

Будем ли живы! И верил… Будем!

Еще рывок вот другой и все! Я снова гарантирован видеть вас. Так всего доброго вам. Целую вас! А мне, что жизнь укажет, куда кинет меня… неведомо то.

Сейчас бодр, весел, здоров и молод, мама! Молод и жить хочется. Ну что ж! Постараемся сделать честно свое дело и быть живым и любить. Ведь никого я еще не любил.

Так, мама, пишу, ибо знаю, что скоро, скоро все вздохнут свободно, может быть письмо и мое фото еще не получите, а уже все, что ждали свершится. Послал вам 430 р. денег, что мог. Буду жив, будет больше в следующий месяц.

А жить мы будем!

Ф. М-33. Оп. 1. Д. 67.

Цешковский Иосиф Павлович – 1.04.1911 г.р. Завершив обучение в аспирантуре Ленинградского государственного института научной педагогики, переведен на должность директора средней школы в г. Ленинграде, в которой проработал до 22 июня 1941 г. Военную службу проходил в территориальной танковой части с ежегодными лагерными сборами. Вступил в РЛКСМ в 1926 г., в ВКП(б) в 1936 г. С первых дней Великой Отечественной войны на Северо-Западном фронте, а затем на Волховском фронте. В 1942 г. ранен в голову. Командовал отдельным гвардейским танковым батальоном в звании гвардии майора. За успешные боевые действия части и личную храбрость награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1‑й степени и медалями. Погиб 25 января 1944 г. в бою после овладения г. Новгородом.

09.02.1942 г. Здравствуй, милая Люлька!

Как видишь из адреса, я в том месте, о котором тебе говорил при своем последнем приезде в Ленинград.

Сейчас меня отделяет от вас холодное, неприветливое и бескрайнее Ладожское озеро. А для меня оно особенно неприветливо – по некоторым причинам я шесть суток просидел на льду посреди озера, и эти дни запомню надолго! Особенно невыносимо было ночью: бескрайние горизонты