Император Пограничья 13 - Евгений И. Астахов

Помните прошлый Гон? Половину третьей роты отозвали для ликвидации Бздыхов. Оказалось — бояре просто не хотели платить новые налоги. Пока наши гоняли испуганных господ по лесам, Бездушные прорвались у Цибеево. Двадцать три трупа, включая детей.

Все хмуро кивнули, стараясь не вспоминать тот провал.

— А что в казармах, Ганичев? — спросил Огнев, откидываясь в кресле.

Старшина почесал шрам с неприятным звуком.

— Люди не понимают, полковник. В Угрюме такие же, как мы — воюют с тварями. Трое наших лично знают ветеранов, которых Платонов к себе взял на службу. Сержант Кривцов служил с их старшим инструктором Панкратовым в Рязани.

Ганичев достал из кармана сложенный листок.

— Перехватил письмо младшего сержанта Потапова семье. Пишет: «Не понимаю, почему должен идти против тех, кто три месяца назад принял беженцев из нашей же деревни. Когда все гнали, Угрюм дал кров».

Старшина убрал письмо обратно.

— В казармах открыто говорят: заставят воевать с людьми вместо зачистки гнёзд — будут дезертировать. Молодые вообще поговаривают о переходе в Угрюм. Мол, там хоть помнят, кто настоящий враг.

Огнев встал, подошёл к полке с книгами. Снял потрёпанный том в кожаном переплёте — Устав владимирских Стрельцов, принятый ещё основателем организации.

— Параграф третий, — полковник открыл закладку. — «Первейшая и священная обязанность Стрелецкого полка — защита населения княжества от нечеловеческой угрозы». Параграф седьмой: «Командир полка имеет право отказаться от приказов, не связанных с исполнением основной задачи, если это помешает защите от Бездушных».

Собеседники кивнули.

— Параграф двенадцатый обязывает нас проводить зачистку территории в течение полугода после окончания Гона. Мы подчиняемся князю, но только в рамках нашей основной задачи. Политические разборки — не наше дело.

Выдержав долгую паузу, Огнев обвёл взглядом подчинённых:

— Какие риски видите?

— Сабуров может попытаться заменить командование, — предположил Молчанов. — Как с гвардией поступил. Щербина «умер от инфаркта», назначили податливого Ладушкина.

Ганичев мрачно усмехнулся.

— Могут подослать провокаторов. Устроят «инцидент», обвинят в неподчинении или мятеже. Дадут повод для силового решения.

Огнев подошёл к окну. На учебном плацу новобранцы отрабатывали построение «ёж» — тактику против Стриг. Сержант-инструктор показывал, как держать пики под правильным углом, пока сзади соратники будут поливать огнём цели.

Полковник повернулся к подчинённым.

— Решение принято. Объявляем официальный нейтралитет. Продолжаем плановую зачистку территории от последствий Гона. Остаёмся в казармах, патрулируем закреплённые участки. Князю — вежливый отказ со ссылкой на необходимость выполнения прямых обязанностей.

— Усилю охрану арсенала, — кивнул Молчанов. — Если попытаются силой забрать оружие — будем готовы.

— Обеспечу дисциплину в казармах, — добавил Ганичев. — Предупрежу ротных о возможных провокаторах. Любой подозрительный — сразу ко мне.

— Никаких личных встреч с княжескими чиновниками, — предупредил Огнев. — Только официальная переписка. Не дадим повода для ареста «при исполнении».

Полковник сел за стол, взял ручку. На чистом листе бумаги начал выводить официальный ответ князю. Молчанов и Ганичев переглянулись — командир принял решение, теперь их дело выполнять.

— Ещё распоряжения есть? — спросил майор.

Огнев дописал последнюю строку, поднял взгляд. Взял с полки потёртый медальон с символом стрельцов — скрещённые мечи на фоне солнца. Покрутил в руках, разглядывая выцветшую надпись.

— Мы дали клятву защищать людей от тьмы. Три месяца назад Угрюм стоял с нами плечом к плечу против Бездушных. Не будем марать честь полка, нападая на тех, кто выполняет ту же работу.

Молчанов кивнул. Ганичев отсалютовал. На столе рядом с приказом князя лежал свежий рапорт — вчера вторая рота уничтожила гнездо Трухляков в двадцати километрах западнее Владимира. Тридцать две твари сожжены, потерь среди личного состава нет.

В углу кабинета висел стенд с фотографиями. Тридцать четыре лица смотрели с пожелтевших снимков — стрельцы, погибшие в последний Гон. Огнев знал каждого по имени. Они умерли, защищая людей от монстров, а не участвуя в политических играх.

— Выполняйте, — коротко приказал полковник.

Офицеры вышли из кабинета. На стене над дверью висело выцветшее знамя полка с вышитым девизом: «Против тьмы — во имя света». Слова, которым уже больше тысячи лет, но которые не потеряли своего смысла.

Глава 6

Пётр прижался спиной к шершавым доскам здания, стараясь слиться с тенью. Который день подряд он приходил сюда после уроков, находя какое-то болезненное успокоение в слежке за человеком, убившим его отца. Сквозь щель между досками был виден дом воеводы — двухэтажное здание с резными наличниками, такое обычное и мирное. Трудно было поверить, что именно там три месяца назад произошло то страшное событие.

На рыночную площадь вышел Платонов в сопровождении дружинников. Пётр напрягся, вжимаясь глубже в тень. Воевода шёл неспешно, изредка кивая знакомым торговцам. У овощного ряда произошла заминка — какая-то женщина в заплатанном платке что-то объясняла продавцу.

— … тридцать копеек всего, — долетел до Петра обрывок фразы. — А я думала, двадцати хватит, как на прошлой неделе было.

Женщина держала в руках небольшой кочан капусты, а на прилавке лежала жалкая горстка медяков. Продавец, дородный мужик с рыжими усами, недовольно хмурился.

— Цены выросли, уважаемая, что поделаешь. К зиме всё дорожает. Бери что можешь или отходи, люди ждут.

— Да куда ж я без овощей-то… — женщина опустила капусту обратно на прилавок. — Ладно, дайте хоть моркови на эти деньги.

— Три штуки максимум.

Прохор остановился рядом, и женщина испуганно отшатнулась, узнав воеводу.

— Простите, барин, сейчас отойду…

— Постой. Сколько тебе не хватает?

— Да я… это… — женщина замялась, комкая в руках край платка. — Не нужно, барин, я справлюсь.

— Для детей? — Прохор дождался несмелого кивка и повернулся к продавцу. — Будешь давать ей продукты, пока этот рубль не исчерпается.

Он выложил на прилавок золотую монету. Продавец заметно повеселел, глаза загорелись при виде такой суммы.

— Только учти, — спокойно добавил Прохор, — мой человек будет заходить и проверять, что ты её честно обслуживаешь. Если обсчитаешь её, разговор будет другой.

Торговец поспешно закивал, теряя часть энтузиазма, но сразу же принялся отбирать лучшие овощи.

— Барин, да как же… — женщина растерянно смотрела то на воеводу, то на продавца.

— Давно в остроге?

— Незадолго до Гона сюда из-под Коврорва перебрались. Муж погиб, когда нас Бздыхи в пути атаковали. Остались мы вчетвером — я да трое младших. Старшего тоже… — её голос дрогнул. — Если бы не добрые люди на тракте…

— Работать