Тварь. Графские развалины - Виктор Павлович Точинов

ТЕБЯ НЕТ! НЕТ!! НЕТ!!!

Не крикнул.

Наверное, в душе его уживались две ипостаси — мистик и скептик, иначе не смог бы Кравцов на полном серьёзе и даже вполне правдоподобно описывать похождения восставших мертвецов и оборотней. И, пожалуй, скептик был все же главнее. Сейчас он отодвинул коллегу в сторону и призвал, по примеру Сотникова, на помощь материализм, рационализм, и парочку других “-измов”, — помогло, и достаточно быстро. Рассуждал скептик примерно так:

Можно, конечно, предположить, что перед нами стоит плод авторской фантазии, неизвестно как материализовавшийся... Можно. Но почему бы, в порядке бреда, не допустить другую версию: Кравцов просто видел девушку когда-то раньше. Видел не мысленным писательским взором — обычно, глазами. Запомнившийся образ отложился где-то в дальнем-дальнем уголке — будто и нет его. А в нужный момент — когда Кравцов пускал в ход все ресурсы и неприкосновенные запасы мозга, проводя по двадцать часов в сутки над клавиатурой, — этот образ пошел в дело.

Браво, товарищ писатель. Делаете успехи. Сотников может вами гордиться.

Этот внутренний монолог промелькнул у него быстро, за считанные секунды, — к тому времени, когда наваждение ослабело, девушка успела сказать совсем немного. Кравцов начал слышать ее на полуслове, словно забывчивый звукорежиссер в студии хлопнул себя по лбу и торопливо включил микрофон, стоящий перед диктором.

— ...подарил по двадцать экземпляров здешней библиотеке. Так что вы теперь в Спасовке писатель многим известный.

Это она про Пашу, догадался Кравцов. Ну спасибо старому дружку, удружил, — появилась его стараниями первая поклонница. Похоже, нездешняя, — иначе сказала бы “нашей библиотеке”... Но общение с ней всё равно что-то не вдохновляет — слишком уж похожа на Ларису, и на ту, другую...

Он натянуто улыбнулся, ничего не ответив. Девушку его молчание не смутило.

— Скажите пожалуйста, — сказала она, — у вас в “Битве Зверя” Заруцкий, он же Азраэль, — ангел Света или все-таки Тьмы? Там в конце можно понять и так, и этак...

— Так оно и задумано, — снова улыбнулся Кравцов, уже вполне искренне. И стал объяснять: что и как у него задумано...

Чего бы ни хотела девушка от Кравцова, подход она выбрала безошибочный. Хочешь свести более близкое знакомство с ребенком — спроси о его любимой игрушке. С женщиной — спроси о ее ребенке. Писателя, особенно начинающего или вконец исписавшегося, надежнее всего спрашивать о его книгах.

Короче говоря, вскоре обнаружилось, что Кравцов идет рядом с девушкой — но отнюдь не к магазину, а в противоположную сторону — по дорожке, ведущей к Спасовской церкви. И с большим жаром продолжает начатые объяснения...

Потом разговор перешел — Кравцова удивило, с какой легкостью и плавностью — на более общие литературные темы. С ней вообще все получалось на удивление легко — не с литературой, с девушкой... С литературой у Кравцова в последнее время отношения складывались непростые.

Когда сквозь зелень лиственниц показалось желтое здание церкви, Кравцов понял: пора знакомиться. Знать, судьба такая. Спорить с судьбой он давно отучился.

— Не стоит говорить мне “вы”, — сказала девушка, как будто прочитав его мысли. — Меня зовут Аделина, только не надо называть меня Линой, не люблю это имя. Лучше просто Ада.

В этот момент та часть натуры Кравцова, что искала связи и закономерности в любых случайностях, если было их больше одной, — эта его часть просто-таки остолбенела и застыла на месте. Имя девушки почти полностью совпадало с именем той, рожденной его писательской фантазией... Второе “я” — Кравцов-скептик — толкнул незримого коллегу локтем в бок: что, мол, челюсть-то отвесил? Если ты ее уже видел — и забыл, то с тем же успехом мог услышать ее имя, достаточно редкое, — и тоже забыть. А потом использовал в романе. Только и всего.

Короткая и невидимая миру схватка закончилась решительной победой Кравцова-скептика. И на слова девушки ответил именно он:

— Согласен, Ада. Но тогда ответная просьба: и вы зовите меня на “ты” и по фамилии, Кравцовым.

Он говорил и сам удивлялся себе — обычно переход на “ты” занимал у него куда большее время. Даже с молодыми симпатичными девушками.

— Вы тоже не любите... — начала было Ада, но быстро перестроилась: — Ты тоже не любишь свое имя?

— Полное — Леонид — еще ничего, — вздохнул Кравцов. — Так ведь все тут же начинают сокращать: Лёня, Лёнчик, Леон, Лео... Тьфу.

— Хорошо. Клянусь и обещаю: никаких Лёнчиков! — Она засмеялась. — Кажется, по такому поводу полагается выпить на брудершафт?

Прозвучало это полушутливо. Но лишь полу-.

— Увы, здесь не наливают, — в тон ответил Кравцов, кивнув на церковь.

Она сказала неожиданно серьезно:

— Мне вообще не по душе этот храм... Какой-то он... Похож на лебедя с ампутированными крыльями.

Кравцов кивнул. Сравнение ему понравилось — точное и емкое. Писательское.

Церковь в Спасовке стояла когда-то красивейшая, знаменитая на всю округу — высокая, с девятью устремленными ввысь куполами, за много верст видными в хорошую погоду. И ныне, глядя на ее остатки, становилось ясно: архитектурный памятник был незаурядный. Но осталось после Великой Отечественной немного — всю верхнюю часть, все купола-маковки срезало как ножом снарядами. Потом, после войны, прилепили на скорую руку сбоку, на самом краю крыши один куполок под скудную звонницу — так он и стоял уж сколько десятилетий; и выглядела бывшая красавица-церковь странно и неприятно — действительно, как лебедь с ампутированными крыльями... Точнее не скажешь.

— Тогда тебе придется пригласить меня в “Орион”, — вернулась к теме Ада. — Единственное подходящее место здесь. Остальные — для иссыхающих от жажды пролетариев сохи и сенокосилки. А пить на брудершафт разливной портвейн — даже с известным писателем — совсем не романтично. Значит, кафе “Орион”. Найдешь, где это? — спросила она, не давая Кравцову времени на раздумья.

— Найду, — ответил он с легким сомнением. В трафаретном сценарии знакомства Ада играла явно не свою роль. Мужскую. Времена... Или у поклонниц это общепринятая тактика?

— Тогда в семь вечера, у входа. Договорились? — Она улыбнулась так, что легкое сомнение Кравцова стало невесомым и бесследно рассеялось в околоземном пространстве.

— Договорились.

— А сейчас мне пора, — сказала Ада. — Надо немного побродить по кладбищу в одиночестве. Знакомые — когда узнали, что еду сюда на все лето — просили разыскать могилу одного предка. И привезти им фотографию.

— Может, поищем вдвоем?

—