Хрупкий мир: СтеклоВатный Writober-25 - Анастасия Стеклова

— Тася! Тася!

— Всё в порядке, мы её вывели…

— Ох, мои же пассатижи, это какой-то кошмар!

Я очень долго лежу и не менее долго пытаюсь собрать в кучку мозги, которые, по ощущениям, на осколки разлетелись по всему помещению. Боль вроде отступила…

С трудом поднимаюсь, чтобы разглядеть лица своих ребят — моих коллег по разработке военного ИИ. Который, как это предсказывали миллионы раз, и эти миллионы раз нас ничему не научили, вышел из-под контроля. Правда, при этом он просто перемешал все наши системы в блендере, послал поцелуй на прощание и отрубился.

Войну это не остановило.

Видимо, с нами из-за этого хотели что-то сделать…

— Тась… — Ко мне подходит моя лучшая подруга, Лилит. — Ты только не переживай, но тебя Псы из службы погрузили в симуляцию, чтобы вытащить пароль от резервной системы. Мы очень долго не могли тебя оттуда вывести.

Я наконец-то понимаю, что к чему, и тяжело вздыхаю.

— Всё в порядке… Вроде я не успела ни о чём таком подумать.

— Хорошо, — Лилит кивнула. — Как оклемаешься, обсудим план действий. Ты же помнишь пароль?

Я, решившая было, что окончательно пришла себя, снова почувствовала, что во мне что-то протестует…

— …Ись!

* * *

Сотрудники службы безопасности, которых часто именовали Псами за их неподкупность и навык чётко следовать инструкциям, задумчиво смотрели в экран, где демонстрировались генерации мозга подключённой к компьютеру Таисии Четверг, одной из участниц команды по разработке ВИИ. Эти чудаковатые люди припрятали лазейку, которая бы заставила непослушный искусственный интеллект делать то, чего от него просит естественный.

Но ничего… Бесконечный сон во сне рано или поздно любого заставит расколоться…

17. Мёртвое лето

Утро начинается не с кофе, которого у нас осталось критически мало, а с вопроса, который на самом деле вовсе не вопрос:

— Иза, метнёшься кабанчиком с посылками?

Метнуться кабанчиком в данном случае означает потратить почти целый день на многокилометровый кольцевой маршрут от убежища к убежищу. К счастью, не пешком, а на старом квадроцикле. Он меньше расходует бензина, чем автомобиль, хотя расход немного увеличивает трясучий прицеп. Бензина тоже немного, но это данность, и его количество хотя бы удаётся пополнять. Этим занимаюсь не я, а Рита, потому что вся автомеханика и прочее машинные штуки на ней.

А я — нечто среднее между домохозяйкой и разведчицей. В тот год, когда я должна была сдавать экзамены и потом поступать в институт, как раз всё и началось. Так и осталась я полуобразованной. Хотя от дипломов ввиду уничтожения институтов социальных толку теперь сильно меньше, чем было. Но у других девушек и женщин хотя бы имелись реальные знания и умения, позволяющие убежище обустраивать, обслуживать, собирать всякие штуки, ремонтировать эти всякие штуки, а ещё искать то, что нам нужно, не попадать в неприятности, избегать ухудшения здоровья и прочее, прочее, прочее… Словом, мы все занимались выживанием, и то же делали другие люди в других убежищах.

Ядерные грибочки вообще не выросли внезапно. Наверное, примерно за полгода до Судного дня многие люди поняли, к чему всё идёт и чем всё закончится. Это как будто вы сидите в общей тюремной камере, к вам приходит надзиратель и говорит, что равно через месяц людей в этой камере поведут на казнь. И теоретически у всех вас есть месяц, чтобы свалить отсюда. Вы, наверное, прокапываете там туннель ложками, или распиливаете решётку ногтями. И те, кто смог пролезть, сбегают. Те, кто не протиснулся, или не может бежать, потому что ног нет, — тех казнят. А остальные остаются жить.

Наверное, с убежищами произошло также, потому что главных политических дедов, конечно, не заботило выживание серых масс. Все эти бункеры, оборудованные подвалы, целые подземные лаборатории или и вовсе оккупированные станции метро — это частные инициативы.

Мне, наверное, чисто по дружбе повезло…

Хотя, честно говоря, все смерти, вероятно, были чистой лотереей, и выжили по факту те, кто оказался в нужном месте в нужное время. То есть не на улице и не рядом с эпицентром. Те, кто не умер от последствий взрыва сразу, но пострадал… увы, тем, наверное, совсем не повезло, потому что их буквально оттолкнули абсолютно все.

Но тех, кто уцелел и не пострадал, было очень много, вот только потом случилась гуманитарная катастрофа.

Если уж коротко, надо было просто заранее присоединиться к группе, которая собиралась в убежище, чтобы остаться жить с ними примерно ближайшие… возможно, лет десять.

После катастрофы прошло три года. Я выползаю наружу, долго потягиваюсь, разминаюсь, потом иду в гараж, где хранится мой шмот и рюкзак. Собираюсь быстро, меня щедро нагружают коробками, ящиками, свёртками… Рядом с нашим убежищем парник, огородик и мелкий завод, на котором наши девчата пытаются производить всякие резиновые изделия. Так что я еду развозить овощи, прокладки, которые кольца резиновые, шланги, ещё что-то по мелочи. Ну и овсянку. Мы заграбастали себе слишком много овсянки. Я, честно говоря, давно ненавижу её готовить, хотя сильно старалась сделать с ней что-нибудь интересное, дабы девчатам было веселее.

Наше убежище названо в честь деревни, что здесь была — Верхние Татинки — и чисто женское, потому что таково было условие "капитана" — Инки Коробякиной. Она так-то безумно умная и рассказывает много прикольных вещей, с ней нескучно и нет ощущения безысходности и страха перед грядущим. Но она очень жёсткая. Прям радикально. Считает, что все беды на планете случились из-за неукротимой мужской жестокости и мужского непонимания ценности жизни, результатом которых является и патриархат, и все войны, и эта катастрофа в частности. Инка прямо так и говорила, что при женской власти никакой бы мировой войны не случилось. Если учесть, что мы, несмотря на множество различий между нами, ссорились довольно редко и совсем не дрались, разве что я с мелкими, которым от десяти до пятнадцати лет, ну что взять с них… В общем, возможно, Инка в чём-то была и права, и при таком раскладе вместо мировых войн были бы мировые бойкоты и крысятничества.

Впрочем, всё это неважно. Это было давно и неправда, это было вечность назад, в другой жизни. Нет смысла предполагать, как сложились бы обстоятельства. Нет смысла строить далёкие планы на будущее. Надо жить сейчас и заглядывать максимум в завтра, потому что до послезавтра дожить сложнее. Но вообще мы, — да и все, наверное, — быстро смирились. Перестали тревожиться. Наверное, потому и не ссоримся. Внутри голов сработал предохранитель. Уже спокойно принимаешь и бури, и серый