Наш Дом. Жизнь в духовном мире - Франсиско Кандидо Хавьер

— Приветствуем вас, обнимаем и радуемся встрече, — сказали они.

Через несколько мгновений сеньора Лаура с улыбкой произнесла:

— Вы сегодня много потрудились. День прошёл с пользой. Не меняйте из-за нас своих планов. Ступайте на прогулку в Поле Музыки.

Заметив нерешительность Лизиаса, мать сказала ему:

— Иди, сынок. Не заставляй ждать Ласинию. Наш брат останется в моей компании, пока не сможет разделить с вами эти развлечения.

— Не беспокойтесь обо мне! — воскликнул я порывисто.

Сеньора Лаура ласково улыбнулась и ответила:

— Сегодня я не смогу разделить радости Поля Музыки. У нас дома выздоравливающая внучка, которая лишь несколько дней назад вернулась с Земли.

Под всеобщие радостные возгласы они вышли из зала. Хозяйка дома, закрывая дверь, повернулась ко мне и сказала:

— Они идут искать то питание, о котором мы говорили. Эмоциональные связи здесь прекраснее и крепче. Любовь, друг мой, — это божественный хлеб для душ, возвышенное пламя сердец.

19. МОЛОДАЯ РАЗВОПЛОЩЕННАЯ ДУША

— Ваша внучка не присоединится к нам за столом? — спросил я хозяйку, надеясь перевести разговор в более доверительное русло.

— Пока она принимает пищу одна, — ответила сеньора Лаура. — Она ещё очень возбуждена и подавлена. У нас не принято приглашать за стол тех, кто пребывает в смятении и недовольстве. Неврастения и тревога источают тяжёлые, ядовитые флюиды, которые смешиваются с питательными субстанциями. Моя внучка задержалась в Преддверии на пятнадцать дней в состоянии полудрёмы, и всё это время мы помогали ей. Ей полагалось быть в больничной палате, но в конце концов она согласилась на мой личный уход.

Я выразил желание навестить девушку, недавно прибывшую с планеты. Мне очень хотелось услышать её — как давно я не получал вестей о земной жизни!

Сеньора Лаура не стала отказывать, узнав о моём желании. Мы прошли в просторную уютную комнату. Очень бледная девушка отдыхала в удобном кресле и с удивлением взглянула на меня.

— Этот друг, — пояснила мать Лизиаса, указывая на меня, — наш брат, который тоже недавно вернулся из физического мира.

Девушка с любопытством посмотрела на меня, хотя её глаза, глубоко запавшие в тёмных глазницах, с трудом фокусировались. Она приветствовала меня лёгкой улыбкой.

— Вы, должно быть, устали, — заметил я.

Но прежде чем она успела ответить, сеньора Лаура шагнула вперёд, желая избавить её от лишних усилий:

— Элоиза встревожена и подавлена. Отчасти это объяснимо. Туберкулёз был долгим и оставил глубокие шрамы, однако нужно сохранять мужество и надежду.

Я увидел, как девушка вытерла глаза, пытаясь сдержать слёзы, но тщетно. Сердце её забилось, и, прижав платок к лицу, она разразилась мучительными рыданиями.

— Глупенькая, — ласково сказала добрая сеньора, обнимая её, — нужно бороться с этим. Эти слёзы — следствие недостаточного духовного воспитания. Ты же знаешь, что твоя мать скоро придёт, и что ты не можешь всерьёз рассчитывать на верность своего жениха — он ещё не способен на искреннюю духовную преданность. Он далёк от состояния просветлённой любовью души. Естественно, он женится на другой, и ты к этому привыкнешь. Было бы несправедливо требовать от него преждевременного ухода.

Улыбнувшись по-матерински, сеньора Лаура добавила:

— Допустим, он пришёл бы, нарушив закон. Разве страдание не стало бы тогда ещё долгим? Не слишком ли дорого ты заплатила бы за это? Здесь тебя окружат заботой, братской помощью, ты обретёшь душевный покой. Если ты действительно любишь этого юношу, ты должна обрести гармонию, чтобы позднее помогать ему. К тому же, скоро придёт твоя мать.

Слёзы девушки задели меня за живое. Я попытался перевести разговор в другое русло, чтобы не провоцировать новых слёз.

— Откуда ты, Элоиза? — спросил я.

Мать Лизиаса молчала, давая девушке возможность собраться с мыслями.

После паузы, в течение которой она вытирала заплаканные глаза, девушка ответила:

— Из Рио-де-Жанейро.

— Не стоит так плакать, — мягко сказал я. — Вам повезло. Вы развоплотились недавно, теперь рядом с родными, и вас миновали страшные бури в этом великом переходе…

К ней, казалось, вернулись силы, и она ответила спокойнее:

— Вы даже не представляете, как я страдала. Восемь месяцев борьбы с туберкулёзом, несмотря на лечение; боль от болезни, которая передалась моей любящей матери… И страдания моего жениха из-за меня — это невыразимо.

— Ну, полно, полно, — с улыбкой сказала сеньора Лаура. — На Земле нам всегда кажется, что нет боли сильнее нашей. Чистая слепота: миллионы существ находятся в положении гораздо более тяжёлом.

— Но Арнальдо, бабушка, остался без утешения, в полном отчаянии. Это ужасно, — добавила она.

— И ты правда так думаешь? — ласково спросила матрона. — Я несколько раз наблюдала за твоим женихом во время твоей болезни. Конечно, он переживал, видя твоё измождённое тело, но он ещё не готов понять чистое чувство. Он скоро оправится. Просветлённая любовь — не для каждого. Пока прибереги свой пыл. Ты, без сомнения, ещё сможешь помочь ему, но когда тебе будет дозволено путешествовать в земную сферу в нашей компании, ты увидишь, что он женился на другой.

Я с изумлением заметил болезненную реакцию Элоизы. Девушка не знала, как противостоять спокойствию, здравому смыслу и мудрости бабушки.

— Неужели это правда?

Мать Лизиаса очень мягко сказала:

— Не упрямься и даже не пытайся отрицать.

Видя, что больная ищет подтверждений, сеньора Лаура настойчиво, но нежно добавила:

— Ты помнишь Марию де ла Лус, подругу, которая приносила тебе цветы каждое воскресенье? Слушай же. Когда врач сказал, что твоё физическое выздоровление невозможно, Арнальдо, хоть и опечалился, начал проявлять к ней интерес. И сейчас, когда ты здесь, они не станут терять времени.

— Ах, как ужасно, бабушка!

— Ужасно? Почему? Тебе нужно учиться считаться с потребностями других. Твой жених — обычный человек. Он не готов к возвышенной красоте духовной любви. Ты не можешь совершить в нём большего чуда, чем то, что есть твоя любовь к нему. Познание себя — дело личное. Арнальдо со временем оценит всю красоту твоего идеала, но сейчас надо позволить ему прожить то, что ему необходимо.

— Я не могу с этим согласиться! — сквозь рыдания воскликнула девушка. — И ведь Марию де ла Лус я всегда считала своей самой верной подругой…

Сеньора Лаура улыбнулась и осторожно сказала:

— Разве не лучше доверить Арнальдо заботе твоей духовной сестры? Мария де ла Лус всегда останется твоей подругой в духе.

Я был поражён. Элоиза зарыдала. Добрая сеньора, заметив моё беспокойство и, возможно, желая преподать урок нам обоим, мудро заметила:

— Я знаю причину твоих слёз, дитя моё: они рождены невспаханной почвой нашего тысячелетнего эгоизма, нашего человеческого тщеславия. Но твоя бабушка говорит это не