История Франции - Марк Ферро

место занял Республиканский фронт во главе с социалистами Ги Молле, Мендес-Франсом и Миттераном. Отъезд Сустеля стал его апофеозом, и назначение на его место генерала Катру вызвало бурю негодования «черноногих», так как Ги Молле сопроводил его программой-триптихом: прекращение огня, выборы, переговоры. Последовала первая капитуляция: Молле отозвал генерала Катру, о котором в Алжире было хорошо известно, что он вернул на трон султана Марокко на беду колонистам. Шестого февраля 1956 г. Молле прибыл в столицу Алжира, полагая, что с помощью программы-триптиха сможет склонить на свою сторону мусульман. Решив, как и Сустель, что ФНО контролируется арабским миром, и в частности Насером, он, не придавая огласки этому путешествию, отправил своего министра иностранных дел Пино в Каир (через Индию, чтобы скрыть реальную цель поездки), для того чтобы тот нейтрализовал Насера и сделал возможной реализацию третьей части триптиха. Враждебность, с которой встретился Ги Молле, изумила его. Он ничего не знал о ситуации в Алжире, и колонисты, которые его освистывали, были вовсе не влиятельными фигурами: обыкновенные люди. «Они могли бы быть моими избирателями-социалистами», — повторял он. Все его представление об алжирской проблеме радикально поменялось: Молле не знал о ее двойном измерении — расизме с одной стороны, и национализме — с другой. Следуя канонической доктрине социалистов, он делил мир на две части: с одной стороны — бедняки и левые, с другой — богачи и правые. Посетившей его делегации либералов из Орана он объявил, что, «как только порядок будет восстановлен, он организует свободные выборы… на которых мусульмане смогут защитить свои идеи, и даже идеи независимости». Так ответил он Марку Ферро. Было ясно, что Молле совершенно не разбирался в происходящем. «Катру, Мендеса долой!» — кричали под его балконом. Униженный и взбешенный, он вынужден был заменить Катру на социалиста Робера Лакоста. Последний тотчас сменил триптих диптихом: реформа и капитуляция ФНО. Это было вторым поражением Ги Молле.

Лакост воспользовался специальными полномочиями, для того чтобы сделать абсолютно приоритетной военную победу. «Я буду действовать как мужчина», — повторял он. Подобно Сустелю, он считал, что источником ужесточения восстания было вмешательство арабских стран, и главным образом Египта под руководством Насера. Лакост не мог представить, что силу ФНО составляли его алжирские корни; он недооценивал способность его руководителей использовать терроризм не только против французов, но и против соперничающих организаций, в частности против МНА[224] Мессали Хаджа, и против собственных сограждан, чтобы те знали, кому принадлежит власть. Хотя ФНО пользовался лишь поддержкой меньшинства, Лакост заявил, что совершает «алжирскую революцию». То есть он отменяет все прежние партии, которые более не будут существовать как таковые, а войдут в состав организации, которая станет контргосударством, единственным имеющим право применять насилие против тех, кто не сражается с врагом — Францией и французами, не считая тех из них, кто будет согласен присоединиться…[225]Конгресс ФНО на реке Суммам (август 1956 г.) ознаменовал ужесточение восстания; вскоре после него начался — прежде всего в столице — городской террор, так как капитуляция 6 февраля показала, что у Парижа никогда не хватит сил провести реформы. Полагая нанести решающий удар по ФНО при помощи операции, направленной против Насера, правительство Молле — Миттерана — Лакоста отправило экспедицию на Суэцкий перешеек, но она потерпела фиаско. Ее провал умножил силы ФНО. Хотя в столице парашютисты генерала Массю разбили террористическую организацию, пытки, проводимые ими, делали восстановление мира между двумя группами общества все менее возможным. Однако война охватывала все большую территорию; отныне в ней принимал участие и французский контингент. В Париже левые изобличали методы «восстановления порядка», используемые военными; вместо того чтобы предложить решение алжирской проблемы, всю свою энергию они пускали на то, чтобы осудить французское руководство — Ги Молле, Эдгара Фора, Мориса Бурже-Монури др. Об этом свидетельствует Манифест ста двадцати одного, написанный в приливе «праведного гнева» против пыток и злоупотреблений, допущенных армией. Этот манифест датируется осенью 1960 г. — уже временем де Голля, т. е. появился более чем через пять лет после начала вооруженного восстания. В манифесте нет ни слова о терроризме… К этой проблеме мы вернемся позже[226].

При Лакосте одни военные операции против ФНО сменяются другими, и с их помощью расширяется власть военных.

В 1958 г. «восстановление порядка» вроде как достигнуто, по крайней мере, в военном плане: успеху французских войск способствовали действия примкнувших к ним мусульман (так называемые «харки»), на долю которых пришлось более четверти погибших в боях. Но эта территориальная «победа» сопровождалась политическим поражением, так как отныне ФНО располагал современной армией, размещенной на границах, организованным государственным аппаратом, большой поддержкой трудоспособных алжирцев, иммигрировавших во Францию; и более того, он был практически признан на международной арене. Именно это вынудило алжирских французов и французскую армию организовать путч в столице Алжира, чтобы сгладить неспособность Парижа, уладить алжирскую проблему и избежать «дипломатического Дьенбьенфу».

Суэцкий кризис

В разгар восстания в Алжире Франция вмешалась в Суэцкий кризис, полагая, что, проведя кампанию против насеровского Египта, она лишит ФНО баз снабжения. Французские руководители не поняли ни смысл восстания в Алжире, ни значения кризиса, итогом которого стало рождение «третьего мира».

Проблема Суэца возникла на пересечении нескольких конфликтных зон. В первую очередь зоны «холодной войны». Группа офицеров, пришедшая на смену королю Фаруку, заявила британскому премьер-министру Энтони Идену, что перед лицом СССР и его угрозы «солидарность свободного мира для нее обозначает империализм и господство». Поскольку страны Восточной Европы поставляли новому Египту оружие, госсекретарь США Джон Фостер Даллес увеличил ставку в игре: «Они дают им оружие, я же дам им процветание». Речь шла о выделении субсидий для строительства плотины в Асуане. Однако гарантии, затребованные Международным банком реконструкции и развития (МБРР или Всемирный банк), были расценены как недопустимые, и Даллес вынужден был аннулировать заем. После такого оскорбления разгоряченная толпа египтян призвала Насера, который заявил о своем решении национализировать Компанию Суэцкого канала и строить плотину на ее доходы. Таким образом он ущемлял интересы Англии, которая только что вывела свои войска из зоны канала, но продолжала контролировать управление им. Это решение ударяло и по Франции: хотя ее доля в акциях Компании была миноритарной, она воспринимала Суэцкий канал — детище Фердинанда де Лессепса