Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Пока я не омочу твои слезы! Сердце мое на Востоке, а я остаюсь на Западе.13

Комфортные испанские евреи принимали такие стихи за поэтическую позу, но Халеви был искренен. В 1141 году, оставив семью в надежных руках, он начал трудное паломничество в Иерусалим. Неблагоприятные ветры сбили его корабль с курса и привели в Александрию. Там еврейская община устроила ему праздник и умоляла не входить в Иерусалим, находившийся тогда в руках крестоносцев. После некоторой задержки он отправился в Дамиетту и Тир, а затем, по неизвестной причине, в Дамаск. Там он исчез из истории. Легенда гласит, что он добрался до Иерусалима, при первом же взгляде на него преклонил колени, поцеловал землю и был растоптан насмерть арабским всадником.14 Мы не знаем, достиг ли он когда-нибудь города своей мечты. Зато известно, что в Дамаске, возможно, в последний год своей жизни, он написал «Оду Сиону», которую Гете причислил к величайшим поэмам мировой литературы.15

Разве ты, Сион, не желаешь Передавать приветы с твоей священной скалы. К твоему пленному поезду Кто приветствует тебя, как остатки стада твоего?… Суров мой голос, когда я оплакиваю твои беды; Но когда в мечтах Я вижу твою свободу, ее каденцию, Как арфы, что висели у Вавилонского потока…. Я хотел бы, чтобы там, где раньше был Божий Дух. Изливаясь на святых Твоих, я могу Там и моя душа изливается! Дом царей и престол Божий был твоим; Как же так получилось, что теперь Рабы заполняют трон, на котором прежде сидели твои короли? О, кто поведет меня дальше Искать места, где в далекие годы Ангелы во славе своей осенили Твои посланники и провидцы? О, кто даст мне крылья Чтобы я мог улететь, И там я отдохну от всех своих странствий, Руины моего сердца среди твоих развалин? Я склоню свое лицо к твоей земле и буду держать Твои камни, как драгоценное золото…. Воздух твой — жизнь для души моей, зерна твои Из пыли — мирра, из меда — ручьи твои; Голый и босой, к твоим разрушенным веерам С какой радостью я пойду! К месту, где хранился ковчег, и в тусклом В нишах обитали священные херувимы… Совершенный в красоте, Сион, как в тебе Любовь и благодать объединяют! Души товарищей твоих нежно Обратитесь к Тебе; радость Твоя была их наслаждением, И плачут они, оплакивая гибель твою. В далеком изгнании; на священной высоте твоей Они жаждут, и к вратам твоим в молитве склоняются. Господь желает видеть тебя Своей обителью. Вечно; и блаженны Тот, кого Бог избрал для благодати В твоем дворе, чтобы отдохнуть. Счастлив тот, кто наблюдает, приближаясь, Пока он не увидит, как восходит твой славный свет, И над кем рассвет твой забрезжил Находится в восточных небесах. Но счастлив тот, кто с ликующим взором Блаженство искупленных тобою увидят, И увидишь, что юность твоя обновилась, как в былые дни.16

II. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТАЛМУДА

Евреи того золотого века в Испании были слишком благополучны, чтобы быть настолько глубоко религиозными, какими стали их поэты в годы упадка; они создавали стихи радостные, чувственные и изящные, и выражали философию, которая уверенно примиряла Священное Писание с греческой мыслью. Даже когда фанатизм Альмохадов изгнал евреев из мусульманской в христианскую Испанию, они продолжали процветать; в тринадцатом веке в Толедо, Жероне и Барселоне в условиях христианской терпимости процветали еврейские академии. Но во Франции и Германии евреям не так повезло. Они робко теснились в своих узких кварталах и отдавали свои лучшие умы изучению Талмуда. Они не утруждали себя оправданием своей веры перед светским миром; они никогда не подвергали сомнению ее предпосылки; они поглощали себя Законом.

Академия, основанная рабби Гершомом в Майнце, стала одной из самых влиятельных школ своего времени; сотни учеников собирались в ней и вместе с Гершомом редактировали и уточняли, благодаря труду двух поколений, талмудический текст. Аналогичную роль сыграл во Франции рабби Шеломох бен Ицхак (1040–1105), которого ласково называли Раши по первым буквам его титула и имени. Он родился в Труа в Шампани, учился в еврейских академиях Вормса, Майнца и Шпейера; вернувшись в Труа, он содержал свою семью, продавая