Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Пользуясь в некоторой степени достижениями исламской науки, а также воссоздавая свои собственные традиции искусства врачевания, евреи этого периода написали выдающиеся трактаты по медицине и стали самыми уважаемыми врачами в христианской Европе. Исаак Израильский (ок. 855–955 гг.) приобрел такую известность как офтальмолог в Египте, что был назначен врачом при дворе Аглабидов в Каирване. Его медицинские труды, переведенные с арабского на иврит и латынь, были признаны классикой во всей Европе; они использовались в качестве учебников в Салерно и Париже и были процитированы после 700 лет жизни в «Анатомии меланхолии» Бертона (1621). Традиция описывает Исаака как равнодушного к богатству, упрямого холостяка и столетнего старца. Вероятно, его современником был Асаф ха-Иегуди, безвестный автор недавно обнаруженной рукописи, считающейся старейшим из сохранившихся медицинских трудов на иврите и примечательной своим учением о том, что кровь циркулирует по артериям и венам; если бы он догадался о функции сердца, то полностью предвосхитил бы Гарвея.23

В Египте после приезда Маймонида (1165 г.) в медицинском искусстве доминировали еврейские врачи и тексты. Абу аль-Фада из Каира написал главный офтальмологический трактат двенадцатого века, а аль-Кухин аль-Аттар составил (ок. 1275 г.) фармакопею, которая до сих пор используется в мусульманском мире. Еврейские врачи южной Италии и Сицилии служили одним из проводников арабской медицины в Салерно. Шаббатай бен Авраам (913-70 гг.), по прозвищу Донноло, родился недалеко от Отранто, был захвачен сарацинами, изучал арабскую медицину в Палермо, а затем вернулся к практике в Италии. Бенвенут Грассус, иерусалимский еврей, учился в Салерно, преподавал там и в Монпелье и написал «Практику окулиста» (ок. 1250 г.), которую ислам и христианство приняли как окончательный трактат о болезнях глаза; через 224 года после публикации она была выбрана в качестве первой книги, напечатанной на эту тему.

В раввинских школах, особенно на юге Франции, читались курсы по медицине, отчасти для того, чтобы обеспечить раввинам светский доход. Еврейские врачи, прошедшие обучение в Еврейской академии в Монпелье, способствовали развитию знаменитой медицинской школы Монпелье. Назначение еврея регентом факультета в 1300 году навлекло на его народ гнев медицинских властей Парижского университета; школа Монпелье была вынуждена закрыть свои двери для евреев (1301), а еврейские врачи города участвовали в изгнании евреев из Франции в 1306 году. К этому времени, однако, христианская медицина была революционизирована примером и влиянием евреев и мусульман. Семитские врачи уже давно оставили в прошлом теорию болезни как «одержимости» демонами, а успех их рациональной диагностики и терапии ослабил веру людей в действенность реликвий и других сверхъестественных средств лечения.

Монахи и светское духовенство, в чьих аббатствах и церквях хранились реликвии и собирались паломники, с трудом приняли эту революцию. Церковь осуждала близкий прием еврейских врачей в христианских домах; она подозревала, что в этих людях больше физики, чем веры, и боялась их влияния на больные умы. В 1246 году Безиерский собор запретил христианам нанимать врачей-евреев, а в 1267 году Венский собор запретил врачам-евреям лечить христиан. Подобные запреты не помешали некоторым выдающимся христианам воспользоваться еврейским врачебным искусством; папа Бонифаций VIII, страдавший от глазного недуга, вызвал Исаака бен Мордекая;24 Раймон Люлли жаловался, что в каждом монастыре есть еврейский врач; папский легат был потрясен, обнаружив, что такова же судьба многих женских монастырей; а христианские короли Испании пользовались еврейской медицинской помощью вплоть до правления Фердинанда и Изабеллы. Шешет Бенвенист из Барселоны, врач короля Якова I Арагонского (1213-76), написал главный гинекологический трактат своего времени. Евреи утратили свое превосходство в медицинской практике христианства только после того, как в тринадцатом веке христианские университеты приняли рациональную медицину.

Будучи столь мобильным и рассеянным народом, евреи внесли небольшой вклад в географическую науку. Тем не менее выдающимися путешественниками двенадцатого века были два еврея — Петахия из Ратисбона и Беньямин из Туделы, которые написали ценные повествования на иврите о своих поездках по Европе и Ближнему Востоку. Беньямин покинул Сарагоссу в 1160 году, не спеша посетил Барселону, Марсель, Геную, Пизу, Рим, Салерно, Бриндизи, Отранто, Корфу, Константинополь, Эгейские острова, Ан-тиох, все важные города Палестины, а также Баальбек, Дамаск, Багдад и Персию. Он вернулся на корабле через Индийский океан и Красное море в Египет, Сицилию и Италию, а затем по суше в Испанию; он добрался до дома в 1173 году и вскоре после этого умер. Основной его интерес был связан с еврейскими общинами, но он с достаточной точностью и объективностью описал географические и этнические особенности каждой страны на своем пути. Его рассказ менее увлекателен, но, вероятно, более достоверен, чем сообщения Марко Поло, сделанные столетием позже. Книга была переведена почти на все европейские языки и до нашего времени оставалась любимой у евреев.25

IV. СТАНОВЛЕНИЕ ЕВРЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Жизнь разума складывается из двух сил: необходимости верить, чтобы жить, и необходимости рассуждать, чтобы продвигаться вперед. В эпоху нищеты и хаоса воля к вере имеет первостепенное значение, ибо мужество — единственная необходимая вещь; в эпоху богатства интеллектуальные способности выходят на первый план, поскольку они предлагают предпочтение и прогресс; поэтому цивилизация, переходящая от нищеты к богатству, склонна развивать борьбу между разумом и верой, «войну науки с теологией». В этом конфликте философия, стремящаяся видеть жизнь целостной, обычно ищет примирения противоположностей, мира-посредника, в результате чего она вызывает презрение со стороны науки и подозрение со стороны теологии. В эпоху веры, когда трудности делают жизнь невыносимой без надежды, философия склоняется к религии, использует разум для защиты веры и становится замаскированной теологией. Среди трех вероисповеданий, разделивших белую цивилизацию в Средние века, это в наименьшей степени относится к исламу, обладавшему наибольшим богатством, в большей — к христианству, обладавшему меньшим, в наименьшей — к иудаизму, обладавшему наименьшим. Иудейская философия отступила от веры главным образом в процветающем еврействе мусульманской Испании.

Средневековая еврейская философия имела два источника: Еврейская религия и мусульманская мысль. Большинство еврейских мыслителей представляли себе религию и философию как схожие по содержанию и результату, различающиеся лишь по методу и форме: то, чему религия учила как богооткровенной догме, философия должна была учить как рационально доказанной истине. И большинство еврейских мыслителей от Саадии до Маймонида делали эти попытки в мусульманской