Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков)

За сими поистине жалкими грешниками правосудие Господне теперь снисходит и на грешников, сроднившихся с грехом дерзости. Сих грешников великое множество! Среди них много женщин. Все они от внутреннего душевного страдания, как безумные, страшно голосят, ломают руки, ужасно корчатся – так невообразимо мучительно им! Господь судит и осуждает их в геенну огненную без всякой милости и без всякого сострадания. Я же, видя такой беспощадный суд, замираю от страха и лишаюсь дара слова. И лишь могу думать о том, как в очах Господа мерзок и отвратителен сей грех – человеческая дерзость.

Дерзость, продолжаю размышлять я, есть душа всякого греха. Ежели бы не было дерзости, то не было бы и греха. Нет в мире греха, вдохновителем и возбудителем которого не была бы дерзость. А поэтому в очах Божиих сей грех является великим злом. Я еще сильнее задумываюсь над тем, как мало я изучал психологию греха. Эта область не только по существу реальная, но и сложная, и весьма нужная, и необходимая для всякого христианина! Не знать психологии греха – это значит не знать многого и необходимого. На самом же деле, это такая богатая и многообразная область, которая много света может пролить на религию, и нравственность, и психологию, и антропологию, и даже на биологию.

От сих величайших грешников правосудие Господа поспешило захватить собою всех тех, кто виновен в грехе празднословия. Виновных в этом грехе так много, что даже страшно об этом говорить. Все они настолько поражены страхом и ужасом, что совершенно потеряли в себе образ человеческий: лица у них безобразно сужены и вытянуты вперед; взор у них стеклянный, рты перекошены; лица у всех землистого цвета. Все они дрожат, точно скованные холодом. Мне их до глубины души жалко. Правосудие Божие этих грешников судит сравнительно с другими снисходительно, однако и они обрекаются судом Божиим в огонь гееннский. Созерцая самое решение над ними суда Господня, я понял, что этот грех тем велик перед очами правды Божией, что он является и началом всякого соблазна и, в частности, осуждения ближнего. Вот почему Господь Бог не прошел мимо него Своим правосудием.

Не успел я даже и подумать об этом грехе, как тотчас правосудие Господа с необыкновенной быстротой настигает и всех смехотворцев. О, какое же их множество! И все они изо всех сил вопят, рыдают и плачут. И грустно мне смотреть на них. Среди них я узнаю некоторых своих прежних знакомых, бывших когда-то клоунами, шутами, акробатами и комиками. Тут я опять задумываюсь над тем, почему суд Христов так беспощадно судит всех этих смехотворцев. И, конечно, я скоро понял всю силу этого греха, понял, и мне сразу стало все ясно и просто. Смех имеет три причины, за что осуждаются виновные в этом грехе. Первая причина та, что смех есть особый язык соблазна, вторая причина – в том, что он есть орудие обезличения человека, и третья – что он есть результат беспечности и самодовольства. Суд Господень всех виновных в этом грехе подвергает осуждению.

9 августа. [Суд над осуждающими, злословными, гневливыми]

Утро. Ветер. Холодно. Сегодня мое сердце пылает восторгом любви к моему Триипостасному Богу. Я нигде не могу найти себе места. Я не могу ни лежать, ни сидеть, ни ходить, ни стоять на ногах. Все во мне горит огнем любви к Триединому Богу. Я отправляюсь в лес; там меня охватывают еще более сильные переживания. Я то радуюсь, то плачу, то всех и все жалею, за всех и за все молюсь Богу, чтобы Он, милосердный, спас всю Свою вселенную. В три часа дня душевное мое состояние наполняется новыми чувствами. Я тотчас опять созерцаю суд Господень и вижу, как правосудие Христа, точно ливень, изливается на всех осуждающих. Последних так много, что скорее можно было бы счесть песок морской, чем количество сих судимых Христом, – так их много. Все они, как лишенные рассудка, шатаются, корчатся, вздрагивают и даже падают – так обуяли их страх и отчаяние. Суд Господень для них является неистощимым. Он беспрестанно все сильнее и сильнее обрушивается на них.

Созерцаю такую строгость суда Господня, я понимаю, что он применяется к тем или другим грешникам трояко. Во-первых, он судит внутренне, частным образом судит каждую личность. Во-вторых, он судит всех вообще грешных, зараженных теми или другими грехами. И, в-третьих, суд Христов, хотя судит всех в одно и то же время, – вневременный как для каждого грешника, так и вообще для всех в целом грешников. Однако он является верной мерой пагубы, всякого беззакония, действия того или другого греха, проявленного по отношению к твари.

Поэтому и этот грех – осуждение – является по своей адской силе величайшим грехом. Сила этого ужасного греха заключается в том, что он дерзает присвоить себе божеские права, свойственные только одному Судье; кроме сего этот грех имеет наклонность всегда умалять и обезличивать человеческую личность, а через это имеет скрытое поползновение переносить недостатки и слабости всякой человеческой личности на Самого Творца Бога. Так что в конце концов такой грешник осуждает не человека как такового, а Творца, создавшего его таким. И вот, созерцая суд Христов, совершаемый Им над сими грешниками, осуждавшими других, я узнаю, что Христос обрекает и их на ту же участь, что и осуждавшихся ими, – в геенну огненную.

От них суд Христов переносится прямо на грешников, виновных в злословии. Я смотрю на них и поражаюсь их необыкновенному количеству. Среди них я вижу больше всего христиан. Все они стоят с поникшими головами и орошенными слезами ланитами. Они от страшных угрызений совести стоят, точно прикованные к месту. Мне их жалко. И вот только начался над ними суд Христов, как тотчас херувимы и серафимы цепью окружают Пречистую Деву Марию, покрывая Ее своими огненными крыльями.

Правосудие Господа по отношению ко всем сим грешникам в высшей степени строго, особенно строго оно применяется Им к ним за матерные слова. Ибо суд Божий проникает в самый сокровенный смысл злословия и находит, что матерное слово, произносимое грешником, представляет собой злостные выпады относительно Пречистой Девы Марии, Матери Господа нашего Иисуса Христа. Узнав об этом, я ужасаюсь тому, что никто из всех народов земли так не повинен в этом грехе, как народ русский. Он заразился этим злословием от татар; а теперь уже от самих русских заразился весь мир, и даже сами татары далеко в этом зле отстают от них. Размышляя так