Земли Падшего. Книга первая – Новое начало - Алекс Костан

матушки. Она поставила передо мной запотевший глиняный кувшин холодного морса, деревянную кружку… и только потом заметила, кого обслуживает. Ойкнув, Ариадна нерешительно замерла рядом. Начала мять подол фартука, видимо намереваясь что-то сказать. Я продолжил смотреть в столешницу, делая вид, будто очень занят и размышляю о вечном. Вздохнув, она сказала что-то вроде:

— Сейчас остальное принесу!

И убежала.

«Лишь бы не сдала, что я вампир. А то тут упырей не любят, как я понимаю…»

Еще через пару минут мне принесли тарелку наваристой каши. Девушка больше ничем не выдала, что узнала меня. Перекусив, отнес посуду на стойку, заслужив благодарный взгляд дородной трактирщицы.

— Ну что, лошадку изволите посмотреть?

— Да, хотелось бы…

— Ариадна! — снова завопила трактирщица. В правом ухе у меня зазвенело.

«Шо ж так громко-то, а…»

— Покажи господину лошадку на продажу! И поживей!

Уже обращаясь ко мне:

— Пол серебрушки!

— Хорошо! — раздался голосок из подсобки. Выскочившая из подсобки девушка снова пристально посмотрела на меня, затем покосилась на матушку. Ничего не сказав, она вышла из-за стойки и вежливо произнесла:

— Господин, следуйте за мной!

И не дожидаясь ответа направилась к выходу.

Быстро отсчитав требуемое, — благо вчера трактирщица дала мне горсть медных вперемешку с серебряными — я положил на стойку и устремился вслед за быстроногой девчонкой, попутно размышляя на сколько переплатил. Шесть медяков за ужин и комнату и целых пол серебряной монеты за лошадь! И это при том, что, как я посмотрел на форуме, в одной серебряной монете аж целых сто медных! А в одной золотой — сто серебряных! Ох нагрели меня, чую!

Покинув трактир, мы прошли за угол, под деревянный козырек, и оказались у коновязи. Должно быть здесь путники привязывают своих лошадей, когда приезжают в деревню. Не останавливаясь, мы прошли по узкой тропке меж стеной трактира и коновязью и оказались на заднем дворе, где и стояла крытая конюшня — эдакий большой сарай, перед которым на солнышке просушивалось сено для лошадей. Миновав дворик, оказались внутри.

Десяток стойл, по пять с каждой стороны, являли собой эдакие деревянные загоны с лошадьми разной масти и, вероятно, породы, потому как я заметил одного тяжеловоза в дальнем углу. Всего семь парнокопытных.

— Господин, из лошадок на продажу осталось шестеро.

Вероятно, тяжеловоз не продавался.

— Вам посмирнее или побыстрее да поноровистее?

Ариадна хитро смотрела на меня, сбросив наконец маску послушной доченьки. Её взгляд буквально лучился смехом: «Я узнала тебя! Впрочем, если ты хочешь продолжить играть в эти игры — пожалуйста, я не против!»

— Мне лошадку поспокойнее.

Пройдя к центральному загону, девушка вывела тихую пегую лошадку с добрыми глазами. Кляча спокойно подошла и обнюхала меня. Фыркнула, явно почувствовав запах вампира, но возмущаться не стала, продолжив исследовать запахи и искать у меня вкусняшку.

— Кажется вы ей понравились, — хмыкнула Ариадна. Она откуда-то извлекла яблоко и протянула мне. Аккуратно приняв из прохладных пальчиков девушки плод, я протянул его кобыле. Осторожно взяв одними губами яблоко из моей ладони, лошадь с аппетитом захрумкала им.

— Удивительно, чтобы лошадь не боялась вампира.

Я вздрогнул.

Ариадна подошла к двери за моей спиной и осторожно опустила засов, запирая нас. На мой вопросительный взгляд пояснила:

— Чтобы нам никто не мешал.

— Запомнила меня? — спокойно спросил я, потрепав лошадь по гриве. — Темно ведь было.

— Запомнила. На той поляне было достаточно светло, а отец хорошо научил меня запоминать.

— Хороший у тебя отец, — я хмыкнул. Разговор зашел в тупик.

— Почему ты не выпил мою кровь? — неожиданно спросила девушка. — Мне никто не поверил, что ты даже не прикоснулся ко мне.

Из-за подобного построения фразы, выходило, как будто она обижена на то, что я не прикоснулся к ней.

— Ты не заслужила смерти, — наконец обронил я, поворачиваясь и смотря девушке прямо в глаза.

— Жаль отец этого не понимает… — тихо пробормотала Ариадна с затаенной обидой. Тут же добавила, поджав губы:

— Тебе нужно уходить. Если наши узнают кто ты — на тебя начнется облава.

— Твой отец прав, — не спешил я воспользоваться советом девчушки. — Не обижайся на него за то, что он хочет тебя защитить. Вампиры — не добрые и не пушистые. Вампиры столь же опасны, как и оборотни. Любой из вампиров пустит тебя на мясо, а точнее сделает своей рабыней для утех, попутно получая от тебя дозу крови — снова и снова! И так, пока ты однажды не умрешь от истощения.

Я сделал шаг вперед и навис над девчушкой.

— Никогда. Не. Доверяй. Никому. Особенно оборотням и вампирам. То, что я тебя спас, не значит, что так сделают другие. Я — исключение из правил. Исключение — подтверждает правило.

Я сделал ещё один шаг, вынуждая Ариадну буквально вжаться в стенку сарая.

— Всегда слушай своего отца. Доверяй ему. Потому что однажды ты можешь совершить ошибку, доверившись существу вроде меня. И это существо убьет всю твою семью. Помни об этом и не строй никаких иллюзий.

Резко выдохнув, я повернулся обратно к лошади. Через плечо бросил:

— Платой за твои ошибки может стать жизнь твоих близких. Помни это.

Пройдя к лошади, я хмуро погладил её по шее.

— Поможешь оседлать? — спросил, не оборачиваясь.

Ариадна молча прошла куда-то между стеной и стойлами, в угол, и притащила оттуда сбрую. Также молча помогла мне натянуть всё это добро на лошадь, после чего — всё в той же тишине — удалилась. Стоило конюшне опустеть, как я тихо выдохнул. Вот же несносная девчонка с извилинами, пораженными романтикой…

— Неплохо, — неожиданно раздался мужской голос из дальней части конюшни. Там, как оказалось, имелось пространство между стойлами и стеной сарая. Оттуда медленно вышел вчерашний охотник-следопыт, которому отец Ариадны поручил сначала обследовать саму девчушку, а потом взять ребят и пойти по следам, чтобы понять произошедшее.

Сейчас я мог рассмотреть его получше. Высокие сапоги до колена, охотничьи штаны из кожи, легкая холщовая рубаха на шнуровке в области груди. Оружия, кроме топорика за поясом, видно не было. На меня смотрело дружелюбное веснушчатое лицо совсем ещё молодого парня лет двадцати, может двадцати трех. Темные непослушные волосы, вздернутый нос и орехового цвета глаза со смешинками, поселившимся глубоко внутри, дополняли образ юноши.

— Меня зовут Кен, — парень поднял ладони вверх в знак дружелюбных намерений, а я