Архитектура. Как ее понимать. Эволюция зданий от неолита до наших дней - Мария Борисовна Элькина

Палладио находятся в небольшом городе Виченца, относившемся в XVI веке к Венецианской республике. В 1549 году сравнительно молодой архитектор выиграл конкурс на реконструкцию палаццо делла Раджоне, ратуши, на площади Синьории. Здание недостроили в предыдущем столетии. Андреа Палладио окружил существующую часть постройки двухъярусной аркадой, и то, что получилось, сам назвал Базиликой по примеру древнеримских гражданских сооружений. Характерная черта базилик – выходящие на площадь аркады с лавками в них, которые связывали здания с городской площадью, делали их почти одним целым.

Напротив Базилики на площади – фасад не менее знаменитого палаццо дель Капитано, построенного уже в 1580-е годы. Его часто называют лоджией за то, что на уровне первого этажа на улицу дворец выходит полуоткрытым пространством. В Лоджии дель Капитано этажи объединены большим ордером полуколонн, делающим здание и простым, и торжественным.

В мире нашлось так много адептов палладианства, кажется, по двум причинам. Во-первых, в разных по характеру постройках Андреа Палладио нашел идеальный баланс между лаконичностью и мягкостью формы, между графичной выразительностью и изяществом. Во-вторых, в трактате «Четыре книги об архитектуре»[16] он смог дать довольно практичные описания того, как воспроизвести этот благородный эффект.

На службу как на праздник

Санта-Мария-делла-Салюте, Бальдассаре Лонгена, 1630–1681 годы, Венеция, Италия

Собор Санта-Мария-делла-Салюте, Венеция, 2012. Уголь, пастель, цветная бумага

В XVI веке, когда по Европе прокатилась волна реформации, католическая церковь растеряла значительную часть влияния. Вернуть его силой шансов не оставалось, нужен был мирный способ расположить к себе прихожан. Протестанты разбивали католические доктрины в первую очередь словом. Католики в качестве противодействия избрали визуальный язык. Его преимущество – в общедоступности. Еще в эпоху Возрождения здания церквей приглашали покинуть суету и ступить одной ногой в вечность. Контрреформация изменила послание: церкви стали лучшей частью нашего мира. Какие бы страсти вы ни лицезрели в скульптурах, на фресках или картинах, их ритм, их пышность, их сложность создают ощущение торжественного праздника. Прихожанину больше не внушают трепет – его зазывают и соблазняют.

Церковь Санта-Мария-делла-Салюте и правда построена в честь праздника – избавления Венеции от чумы, унесшей в 1630–1631 годах почти полсотни тысяч жизней горожан. В структурном отношении здание довольно простое: купол над восьмиугольным объемом, а сзади него – овальная пристройка с еще одним, меньшим куполом. В Санта-Мария-делла-Салюте сильно влияние ранних византийских церквей и сдержанной, лаконичной архитектуры Андреа Палладио, но эмоциональный заряд она несет противоположный. Ощущение пышности возникает благодаря декору: в отличие от византийских купольных храмов, Санта-Мария с каждой стороны выглядит по-разному за счет отличающихся друг от друга украшений портиков по сторонам восьмигранника.

Ежегодные службы с процессиями от площади Сан-Марко в честь избавления от эпидемии проходят в Санта-Мария-делла-Салюте до сего дня.

Убедительный орнамент

Руанский собор, 1145–1506 годы, Руан, Франция

Руанский собор, 2016. Сангина, черный мел, бумага

Нет ничего случайного в том, что реформация и обращение части христианского мира к минимализму в убранстве совпала с изобретением книгопечатанья. До этого любой декор в церкви был средством коммуникации.

Высоколобый преподаватель истории искусств скажет, что сложно понимать смысл старого искусства, если ты плохо знаком с сюжетами, но и обратное утверждение тоже верно. Нам трудно воспринимать старые изображения, поскольку у нас есть великое множество других возможностей узнать, о чем они повествуют, или что-то другое, не менее интересное. В средневековой Европе мозаики, фрески и рельефы в церквях часто наряду с проповедью настоятеля для рядового жителя служили одним из немногих источников представлений об устройстве мира. Мы же не испытываем информационного голода вовсе. Тем не менее и сегодня готическая архитектура увлекает больше почти любой другой.

В ее декоре сочетаются вещи как будто бы разного порядка. С одной стороны, красива сама ее конструкция, с другой – каркас позволил заполнять стены изображениями, витражами и скульптурой на фасадах. С них на нас смотрят святые, короли, ангелы и инфернальные существа. Общего у аркбутана или нервюры и фигурки химеры, вымышленного существа, то, что оба они, в отличие от элементов архитектурного ордера, не являются абстракцией, а потому обращаются непосредственно к воображению. Вероятно, сегодня мы не разглядим в соборе в Руане и доли того, что современники его строительства, но и мы ощущаем повествовательную живость в его избыточности.

В мире несуществующих животных

Реймсский собор, 1208–1311 годы, Реймс, Франция

Реймсский собор, 2009, Тушь, карандаш, бумага

Гаргуйли – выступы из крыши для водоотвода. Еще в древних Египте, Греции и Риме их делали скульптурными, в виде фигурок животных или людей, но прославились гаргуйли благодаря готическим соборам, в которых они часто принимали форму фантасмагорических существ. Само слово «гаргуйль» часто воспринимается как обозначение какой-нибудь выдуманной твари. В действительности самые известные обитатели фасадов Реймсского собора – химеры. Энциклопедически образованный писатель Хорхе Луис Борхес составил «Книгу вымышленных существ»[17], где подробно химеру описал:

«Первое упоминание о Химере находится в 6-й песне „Илиады“. Там написано, что она была божественного происхождения – перед льва, туловище козы, хвост змеи; она изрыгала из пасти огонь, и убил ее, как и было предсказано богами, красавец Беллерофонт, сын Главка»[18].

Средневековые мастера сумели создать хоть и не следующий строго аутентичной иконографии, зато невероятно живой образ химер, так что они до сих пор, хоть и не пугают, погружают в атмосферу легенд и сказок. Сегодня само слово «химера» означает нечто надуманное.

«Слишком она гетерогенна: лев, коза и змея (в некоторых текстах дракон) сопротивлялись, не желая образовать одно животное. Со временем Химера превращается в понятие химерического. Нескладный образ исчезает, а слово остается для обозначения невозможного»[19], – подытоживает Борхес.

Единство непохожих

Пьяцца дель Дуомо, Флоренция, Италия

Собор Санта-Мария-дель-Фьоре, Флоренция, 2011. Сепия, тушь, бумага

Флоренция эпохи Возрождения была чем-то вроде художественного инновационного центра. Каждое из трех облицованных мрамором зданий на пьяцца дель Дуомо – веха в истории мировой архитектуры. Составленные вместе, они напоминают о важной и часто забываемой роли в ней цвета.

Восьмиугольный баптистерий, самый старый памятник во Флоренции и образец еще романского стиля, строился с 1059 по 1128 год. Колокольня рядом с ним спроектирована Джотто ди Бондоне на самой заре Ренессанса. Башня чуть расширяется кверху: будь она правильной формы, нам бы казалось – во всяком случае, согласно законам линейной перспективы, – что