Детство в режиме онлайн - Екатерина Вадимовна Мурашова

И недавняя дискуссия в интернете напомнила мне об одном важном аспекте этого общего, как мне кажется, дефицита – локусе контроля и двух его видах – внешнем и внутреннем.

В самом примитивном виде это один из «вечных вопросов русской интеллигенции» – кто виноват? Я сам или внешний мир?

Если чуть посложнее, то – кто контролирует, кто властен над тем, что со мной происходит в этом мире?

Еще сложнее – и мы выходим прямо на мировоззренческие горизонты.

Что тут важно для подростков и предподростков, и что, как мне кажется, обязательно должны прояснить для них родители или иные заинтересованные в них взрослые.

Разумеется, знакомство с самим понятием «локуса контроля» (некоторым родителям предварительно придется самим с ним познакомиться – обещаю, будет интересно). Объяснение на примерах прямо из окружающей жизни – как это вообще выглядит и работает.

Попытка анализа сначала на примере родителя (не ребенка!) – когда я, родитель, составляю мнение (говорю, действую) с позиций внешнего, а когда – с позиций внутреннего локуса контроля. Очень полезное упражнение для самого родителя.

Поощрение любых попыток анализа «по теме» со стороны ребенка, подростка. Для многих современных детей и подростков даже попытка пересмотра уже устоявшихся матриц – «Это потому, что они все придурки», «А чего она ко мне придирается!» – будет огромным мировоззренческим инсайтом. Альтернатива – честное признание: «Мам, ты знаешь, а у меня, оказывается, категорически внешний локус контроля… Они правда придурки и училка правда придирается. Но ведь и у вас с папой тоже! У него во всем дурак-начальник виноват, у тебя – воры-чиновники и лично президент. Значит, мы целиком такая семья?» А вот здесь уже всем рядком сесть на кровать и думать.

Прямо вытекающий из темы локуса контроля вопрос – «а должны ли они?» Даже если могут. Должна ли была пятнадцатилетняя неходячая Настя хотеть узнать устройство фотонного двигателя (я легко могла ей объяснить)? Должны ли люди хотеть нас понять? Услышать? Хотеть доставить нам удовольствие? Хотеть делать то, что кажется нам правильным, здоровым, интересным? Или они могут этого не только не делать, но и не хотеть вовсе? И от этого «нехотения» и «неделания» они совсем даже не становятся плохими, отсталыми, глупыми или безвольными. Кто отвечает за то, чтобы я был понят и услышан? Я сам или они? Кто виноват, если этого не произошло (меня не поняли, не услышали, не захотели со мной играть, взять в компанию)? Они плохие или я сам недостаточно старался или неверно оценил ситуацию или свои ресурсы?

Все вышеперечисленное очень важно не только для современных детей и подростков, которых все детство развлекают и развивают, прививая им чувство собственной важности и кому-то нужности, но и в целом для современного мира, который, с одной стороны, провозглашает примат разнообразия, а с другой стороны – то и дело пытается силой заставить всех даже не делать по большому счету одно и то же (прямое насилие – вечная и, в общем-то, понятная вещь, и методы сопротивления ему наработаны веками), а – полное иезуитство! – стремиться к одному и тому же.

Мне кажется, если родители возьмут на себя труд прояснить все это для своих взрослеющих детей и будут честны в процессе этого прояснения, то дети потом скажут им большое спасибо.

Это буду я

Вы часто восхищаетесь современными подростками? Их видом, досугом, образом мысли, направленностью не мечтаний и болтовни, а практических, самостоятельных (т. е. не инициированных родителями и другими взрослыми дядями и тетями) действий, приводящих к тому же к конкретным, однозначно положительным результатам?

Вот и я тоже нечасто.

Поэтому немедленно по получении делюсь своим конкретным восхищением с уважаемыми читателями.

Назовем подростка Павлом, а пришедшую ко мне на профориентацию девушку, от которой я всю эту историю и услышала, Вероникой. Должна покаяться перед Вероникой – тогда я ей просто не поверила, решила, что она не то чтобы напрямую врет, но просто все сильно преувеличивает и подгоняет для целостности и красоты истории – обычное свойство человеческих мозгов. Однако школа, в которой все происходило, находится в зоне моего доступа, и возможности проверить – были. Тема меня зацепила, я проверила, и взрослая знакомая учительница мне подтвердила. Да, история была. Да, именно такая, как мне рассказали. Но поскольку с юридической и педагогической точки зрения там все неоднозначно и дело было относительно недавно, то, пожалуйста, если будете писать, то измените и не указывайте… Изменила и не указываю.

Время основного действия – пять лет назад.

Обычная школа, которая хотя и изображает какой-то там уклон, но по сути остается вполне дворовой. Обычный третий класс с обычной, в меру доброй и в меру задерганной учительницей средних лет.

Обычная история – в классе есть мальчишка, который с первого класса не хватал звезд с неба и всегда был не прочь отвлечься от урока, побегать и похулиганить на переменках и на продленке, но вот – в начале третьего класса как будто уже совершенно с цепи сорвался. Одного мальчика толкнул, и тот ушиб коленку. У девочки сломал линейку и все высыпал из портфеля на пол. На уроках может выкрикнуть что-то дурацкое и несусветное, однажды, когда учительница хотела забрать у него дневник или что-то другое, – даже полез с ней в драку.

Дети жалуются учительнице и своим родителям. Родители требуют: «Примите меры! Оградите наших детей от этого социально опасного типа!» Дети сплачиваются против хулигана и чувствуют поддержку взрослых за своей спиной. Если он молчит, его провоцируют. Он тут же слетает с катушек. «Хорошие детки» несутся к учительнице с указующими пальчиками: «Плохиш! Плохиш! Ату его!» Мальчишку песочат там и тут, он смотрит в пол и молчит. Учительница, в общем-то, незлая, спрашивает:

– Васенька, да что с тобой такое стряслось? Зачем же ты деток обижаешь?

Васенька, естественно, по-прежнему смотрит в пол.

Родители негодуют.

Приходит школьная психологиня (после индивидуального разговора с Васей, при котором мальчик, как мы уже догадываемся, смотрит в пол и молчит) и устраивает что-то вроде классной разборки вроде бы на тему: ребята, давайте жить дружно! – но в реальности все дети по очереди встают и рассказывают, как Вася их бил и обижал, а он стоит у доски рядом с учительницей и слушает.

Единственный друг Васи, еще с детского сада, вдруг вскакивает и бешено и невнятно кричит:

– А чего они! А