Хозяйка заброшенной сыроварни - Саша Блик

— Да что ж такое-то?! — не выдержала я. — Вроде и ветра нет!

Кряхтя как столетний дед, я слезла со ступеней, чтобы переставить ведро. Да так и замерла. Потому что поверхность рябила вовсе не из-за ветра. Нет, в ведре испуганно метался мелкий карасик. А ведь я его даже не заметила, пока несла воду!

— А вот и уха, — задумчиво пробормотала я. — Если ты сейчас же не предложишь мне исполнить три желания, я тебя съем.

Карась ожидаемо остался нем. Облизнувшись, я всё-таки пошла в дом. Доскребла остатки каши (а не так уж она и пригорела, если подумать), сжевала пригоршню сушёных яблок и прихватила из кладовки зажигалку. А заодно несколько картофелин – где глазков поменьше.

Место для костра нашлось здесь же. Недалеко от двери обнаружилась песчаная площадка, почти не заросшая травой. Здесь же нашёлся булыжник, который я положила в центр – например, горшок поставить. Когда-то это место, видимо, было частью оформления клумбы, но у меня нашлось применение получше.

С краю будущего костра я закопала в песок картошку. Потом разложила сухие палки – этого добра во дворе всё ещё было предостаточно. И подожгла.

Костёр я разводить умела – мальчишки в деревне научили. Как и ловить рыбу. Жаль, удочки у меня не было – вряд ли мне ещё хоть раз повезёт поймать рыбу ведром. С другой стороны, возможно, удочку можно было найти у местных? Надо будет у Марика спросить…

Я замерла. С шумом втянула воздух и сердито выдохнула. И продолжила разводить костёр. Стараясь не думать, почему мыслями снова и снова возвращаюсь к едва знакомому мальчишке.

Нет, сейчас надо было поесть.

Выловить рыбу из ведра оказалось тем ещё развлечением. Она выворачивалась, скользила и уходила от преследования. И я бы, может, даже сдалась – но слишком устала и хотела есть. Вообще, в последние пару дней это состояние стало у меня почти привычным. Наверное, всё дело в свежем воздухе.

Наконец, карась сдался. В качестве разделочной доски выступил ещё один плоский булыжник, а в качестве оружия – тот самый тесак, найденный на печи. Чистить рыбёшку я не стала, только с горем пополам удалила внутренности. После чего насадила на прутик и пристроила над костром. Одновременно поставила в сам костёр горшок с пшеном, палочкой проверила закопанный картофель – и принялась ждать.

Похоже, впервые за два дня у меня намечался нормальный ужин.

6-3

Впрочем, просто ждать я не привыкла. И поскольку убираться я была не в состоянии, решила понемногу начать разбирать вещи. Папку с документами отложила на утро. В данный момент мне было необходимо найти хоть какое-то подобие мыла. Ну не яйцом же голову мыть, в самом деле!

Хотя когда-то бабушка настаивала именно на этом способе. Мол, экологично, да и для волос хорошо… Но я так и не прониклась. Упорно продолжала возить с собой в деревню шампунь. Да, химия – но зато кусочки яйца потом в волосах не застревают. А с учётом текущей ситуации те несколько яиц, что лежали в корзине, я бы с гораздо бо́льшим удовольствием съела.

Оставалось надеяться, что Мелисса была не менее предусмотрительна, чем я в своё время.

К счастью, в этом я оказалась права. Шампунь отыскался в том самом сундуке, где я вчера утром нашла зеркало. В это самое зеркало я, к слову, тоже посмотрелась. Изучила себя со всех сторон и пришла к неутешительному выводу. Кассиан Кроу был прав: выглядела я отвратительно. Даже по сравнению с прошлым утром. Кожа побледнела, под глазами залегли круги, губы вообще выглядели так, словно я их замазала пудрой.

— Ничего, — пообещала я своему отражению. — Сейчас мы тебя отмоем – будешь сиять.

Со вздохом отложила зеркало – и полезла внутрь сундука.

Тут нашлось всё! От гребня и вороха заколок (крайне недешёвых, судя по внешнему виду), до целого ящичка с разнообразными пузырьками и бутылочками. Что-то из этого было подписано, на других стояли какие-то непонятные мне обозначения. Наверняка Мелисса в этом разбиралась, но вот я терялась.

С горем пополам отыскав шампунь и кусок мыла, я развернулась и побрела на улицу. Каша активно кипела, с шипением разбрасывая горячие брызги. Вздохнув, я палкой раскидала горящие палки и сбила огонь. Сходила на кухню за ложкой и куском всё той же простыни, вместо прихватки. Перемешала содержимое горшка. Всё той же палкой вырыла ямку, закопала горшок в угли, ещё раз перемешала и прикрыла крышкой. Оставалось ждать, пока дойдёт.

Тяжело вздохнув, я придирчиво оглядела частично обуглившуюся рыбёшку (всё-таки, надо было ставить её подальше от огня). И решила, что еда есть еда.

Рыбу я жевала, сидя на крыльце. Прикусывала полусырой картошкой – всего одной. Остальные решила пока оставить в золе, пусть доготавливаются. Солнце медленно садилось за горизонт, подсвечивая кроны деревьев. В нескольких десятках метров, за покосившимся забором, чернел лес. Наверняка дорога, ведущая к деревне, уже вовсю утопала в тени. Впрочем, тут я могла только догадываться – её от меня закрывала сыроварня.

— Ну ладно, — пробормотала я. — Думаю, сегодня ко мне уже никто не придёт.

Не то чтобы я вообще кого-то ждала, но помыться-то было надо. А всю эту здоровую лохань я бы совершенно точно не смогла втащить в дом – как ни пытайся.

Так что я разложила на траве мыло, шампунь и чистую простынь. Сбросила одежду и с тихим плеском опустилась в тёплую после жаркого дня воду.

Мылась я быстро и с наслаждением. Сложнее всего оказалось промыть волосы. После двух дней откровенно наплевательского отношения они спутались и висели комом. Но и с этим я справилась. Кое-как отжала отмытую копну, замотала в простынь и намылила тело.

После чего откинулась затылком на край лохани и блаженно прикрыла глаза.

Узел на простыни размотался и упал на траву, но я даже внимание не обратила. Просто лежала и не шевелилась, наслаждаясь приятными ощущениями. Как же мне, оказывается, этого не хватало. Просто полежать в тёплой водичке. И никуда не бежать.

В воздухе пахло вечерней зеленью, костром и ещё цветочным шампунем. Ко