Иной Гарри Поттер - Rus

на каменный выступ у одного из арочных окон, выходивших во двор. Сидя там и стряхивая с волос тающий снег, он с улыбкой наблюдал, как Фред и Джордж начинают новую битву, на сей раз против объединившихся Ли Джордана и Симуса Финнигана. Приятная усталость наполняла его тело, а на душе было светло и спокойно.

Гарри почувствовал чье-то присутствие. Обернувшись, он увидел Гермиону. Она стояла в нескольких шагах от него. В руках она сжимала толстый фолиант. Ее карие глаза, обычно такие ясные и уверенные, сейчас были полны сложной смеси эмоций. Выглядела так, будто забыла, зачем пришла.

Она едва заметно кивнула в сторону, предлагая пройтись.

— Я видела, КАК ты с ней танцевал. — сказала она наконец. Ее голос был тихим, но каждое слово падало с весом свинцовой печати.

— Вальс. А потом… тот быстрый танец. Вы выглядели…

Она замолчала, сглотнув комок в горле, не в силах подобрать слово.

— Вы теперь вместе? — спросила Гермиона наконец, и ее голос дрогнул, выдав то напряжение, которое она так старательно скрывала за маской спокойствия. Она не смотрела на него, уставившись на корешок своей книги в руках.

— А вы?

Он видел, как ее плечи вздрогнули, словно от неожиданного толчка. Гермиона уставилась на него и на ее лице читалось неподдельное изумление.

— С кем? С Роном? — ее брови взметнулись вверх. — Нет, конечно. Мы… мы просто пошли вместе, как друзья.

Голос, который секунду назад был напряженным и дрожащим, внезапно стал четким и почти насмешливым. Вся скованность будто испарилась.

— Он попросил составить ему пару так как никто не хотел с ним идти. Мне стало его жалко и решила поддержать.

— Я думал… — начал Гарри, чувствуя, как жар разливается по его щекам.

— Ты действительно неправильно меня понял, но я рада, что теперь ситуация прояснилась. — Дословно повторила она с улыбкой фразу, сказанную в большом зале.

Гарри не смог сдержать широкой, сияющей улыбки, которая, казалось, разлилась по его лицу тёплой волной. Камень, лежавший на сердце, будто испарился, и на душе появилась невероятная, окрыляющая лёгкость.

— С Чжоу мы тоже просто друзья, — легко и искренне выдохнул он. — Она весёлая, с ней легко. Но это всё.

Уголки губ Гермионы задрожали, и в её глазах вспыхнул озорной, знакомый до боли огонёк, который он так любил.

— Даже несмотря на её, как ты там говорил, «прекрасную фигуру»? — уточнила она, подражая его собственному тону.

— Нуу… — протянул он, изображая глубокомысленное раздумье, отчего Гермиона не могла сдержать смешка. — В первую очередь, как известно, мне важна душа и всё такое…

Он смотрел на неё, и его переполняло странное, пьянящее чувство — смесь облегчения, радости и чего-то ещё, более глубокого и трепетного. Воздух между ними снова переменился.

Гарри больше не думал. Он просто протянул руку и, совсем по-детски, взял её за кончики пальцев. Он повёл её дальше, размахивая их сцепленными руками. И на этот раз она не отняла свою руку.

Обед в Большом зале был, как обычно, шумным и изобильным. Гарри сидел в задумчивости. Мысль о том, чтобы провести время с Чжоу Чанг, больше не вызывала в нём прежнего интереса.

«Но я же дал слово, — напоминал он себе. — Я уже согласился».

Гарри вздохнул и отпил глоток тыквенного сока. Всё же он решил пойти, считая, что Чжоу не заслужила к себе подобного отношения.

По пути ему встретились два рыцарских доспеха, которые, вместо того чтобы мирно стоять на своих постаментах, устроили шумную ссору.

— Говорю тебе, Пьери, это была чистейшая вода из Озера Слёз! — гремел один доспех, потрясая железной рукавицей.

— Вздор, Отто! Обычная лужа с Косого переулка, не более! — Огрызался второй, и их металлические голоса с грохотом разносились под сводами коридора.

Трофейный зал встретил его тишиной и слабым мерцанием золота. Высокие витражные окна отбрасывали на каменный пол разноцветные блики, которые ложились на стеклянные шкафы и витрины, наполненные кубками, статуэтками и медалями.

Чжоу уже ждала его, изящно прислонившись к витрине. Её длинные чёрные волосы были заплетены в сложную косу, и она улыбалась ему тем сдержанным, немного загадочным выражением, которое так нравилось многим парням в Хогвартсе.

— Я думала, ты не придёшь, — сказала она тихо.

— Я дал слово, — просто ответил Гарри.

Они медленно двинулись вдоль витрин.

Прошли мимо небольшой серебряной медали, принадлежавшей отцу Гарри.

Попалась на глаза награда Тома Реддла «За особые заслуги перед школой». Гарри было известно, что ей в 1943 году наградили Тома Реддла за разоблачение Хагрида, которого обвинили в том, что именно он открыл Тайную комнату и был повинен в смерти студентки Миртл Уоррен.

Наконец они остановились у двух небольших золотых медалей в отдельном футляре. Точно таком же, как у Тома.

Гарри должен был как-то прокомментировать. Пришлось сказать то, что Чжоу и так уже знала.

— Это мы с Роном получили за особые заслуги перед школой два года назад…

Чжоу медленно приблизилась к Гарри. Её тонкие пальцы нежно поправили его вечно взъерошенные волосы.

— Это прекрасно, — прошептала она, и её тёплое дыхание коснулось его щеки. — Быть отмеченным самой школой… Ты особенный, Гарри. По-настоящему особенный.

Она закрыла глаза и потянулась к нему, вытянув губы для поцелуя.

— Подожди, подожди! — вырвалось у него, и он резко отпрянул назад.

Чжоу открыла глаза. Сначала в них читалось лишь лёгкое недоумение, но затем, по мере того как тишина затягивалась, её взгляд стал меняться. Недоумение сменилось медленным, болезненным осознанием. Лёгкий румянец на её щеках сменился густым багровым пятном стыда и обиды.

— Прости, — пробормотал Гарри. Он отчаянно пытался подобрать нужные слова. — Чжоу, мне очень жаль… Просто у меня уже… есть девушка.

Слова повисли в воздухе, тяжёлые и неловкие. Глаза Чжоу блеснули — от слёз или гнева. Она отступила на шаг, потом ещё на один.

— Я понимаю, — выдохнула она наконец, и её голос прозвучал холодно и ровно.

Развернувшись, она быстрым, почти бесшумным шагом направилась к выходу.

Глава 14. Русалка

Каникулы кончились. На улице по-прежнему лежали сугробы. Стекла теплицы профессора Стебль заросли ледяными узорами, гляди не гляди, ничего за окном не увидишь. Замок, недавно бившийся в лихорадочном ритме волшебных мелодий и кружащихся пар, вновь погрузился в свою привычную, суровую реальность. Воздух, еще недавно пропитанный ароматами тыквенного сока и взбитых сливок, теперь был тяжел от запаха старого пергамента, шелеста мантий и едкого дыма, вырывавшегося из каминов в попытках побороть наступившие морозы.

Гермиона Грейнджер, чья решимость, казалось, лишь окрепла после недавних событий, превратилась для Гарри в живое, дышащее напоминание о его обязанностях.