Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

не столько компрометирует Бандеру, сколько подчеркивает, что многие члены ОУН и партизаны УПА, причастные к злодеяниям против евреев, поляков, украинцев и других этнических групп, «очищая» территорию от «врагов украинского народа», считали Бандеру своим духовным лидером и солидаризовались с ним.

Культ и миф Бандеры претерпел на протяжении войны различные метаморфозы. После раскола ОУН на ОУН(б) и ОУН(м) сторонники Бандеры стали называть себя «бандеровцами». Это название применяли по отношению к ним и другие люди. Слово «бандеровцы» не было в ходу в период «Украинской национальной революции», но в 1942-1944 гг. оно стало одним из основных названий, употребляемых в отношении сторонников Бандеры. Евреи и поляки называли «бандеровцами» членов ОУН и повстанцев УПА, а иногда -и других украинских исполнителей преступлений, например крестьян, мобилизованных ОУН и УПА на акты этнического насилия. У жертв насилия это слово было в обиходе по сугубо практическим мотивам. Они называли «бандеровцами» любых украинских националистов, от которых исходила смертельная опасность. Как Армия Крайова, так и немцы и советские партизаны употребляли слово «бандеровец», когда речь шла об украинских националистах. Советский пропагандистский аппарат запустил это название в публичный оборот в начале 1944 г., радикально изменив его смысловую наполненность: слово «бандеровцы» стало употребляться для дискредитации врагов СССР. Советская идеология превратила его в одно из самых мощных и агрессивных пропагандистских клише. Повсеместное употребление этого слова в советской прессе оказало влияние и на самого Бандеру, воспринимавшего этот факт как свидетельство своего величия.

Чтобы избежать депортации в СССР, Бандера и другие украинские эмигранты пользовались поддельными удостоверениями. Они также занимались фальсификацией истории своего движения - в частности, всего того, что было связано с антиеврейским, антипольским и антиукраинским насилием. В одном из удостоверений личности Бандеры было указано, что он «находился с 15.09.1941 по 6.05.1945 в немецких концлагерях и был освобожден из концлагеря Маутхаузен». В действительности Бандера никогда не был заключенным этого лагеря.

В 1946 г. вышла в свет книга Лебедя об УПА, в которой он опускал или отрицал целый ряд обстоятельств, а именно: участие ОУН в погромах 1941 г., сотрудничество ОУН с немцами, деятельность ОУН по созданию фашистского авторитарного государства, этнические чистки УПА 1943-

1944 гг., а также ряд других аспектов, которые могли бы поставить под угрозу как его новую карьеру в качестве агента ЦРУ, так и будущее многих украинских ветеранов ОУН, принявших решение остаться в странах Западного блока.

Спецслужбы Великобритании, США, а позднее и Западной Германии поддерживали с Бандерой, Лебедем и другими эмигрантами деловые контакты, поскольку были заинтересованы в сотрудничестве с антисоветским подпольем Западной Украины. Эти организации занимались обучением агентов ОУН, поддерживали эмигрантов финансово и прикрывали их от преследования со стороны КГБ. Герхард фон Менде, бывший сотрудник Министерства оккупированных восточных территорий, работавший после войны в Управлении по делам перемещенных лиц, помогал Бандере уладить административные и другие вопросы. Каудильо Франко предлагал Бандере переселиться в Испанию, но тот отказался. Находясь в Западной Германии, Бандера чувствовал себя в безопасности и не видел необходимости отказываться от выстроенных там структур.

Конфликты внутри ОУН не прекратились и в послевоенное время. Бывшие друзья испытывали глубокие подозрения друг насчет друга, иногда даже постреливали один в другого или прибегали к «заказным» убийствам. Одной из причин новых конфликтов стала конкуренция за финансовую поддержку со стороны западных спецслужб. Другой важной причиной было наличие идеологических разногласий между фракциями ЗЧОУН. Бандера и ряд его сторонников настаивали на том, что руководство организацией должно осуществляться в соответствии с принципом фюрерства - как это было в 1941 г. Провідник потребовал от всех членов ОУН полного подчинения, но другие националисты выступили против такой политики - они считали ее устаревшей и хотели модернизировать свою организацию в более прагматичном и «демократичном» ключе, хотя так никогда и не предприняли никаких радикальных шагов по открытому и непредвзятому пересмотру истории своего движения. Фундаментальный национализм Бандеры, его авторитаризм и одержимость фашизмом внушали опасения многим его бывшим единомышленникам. Они видели, что Бандера оставался таким же, каким был в 1941 г., и отказывались от сотрудничества с ним.

В послевоенное время мировоззрение Бандеры не изменилось, а скорее приспособилось к реалиям «холодной войны». Он больше не называл евреев и поляков врагами украинского народа, так как представители этих национальностей уже не проживали на территории Украины. Провідник перенацелил всю свою ненависть на СССР, существенно не изменив при этом своих праворадикальных убеждений.

Многие из его послевоенных идей звучали в унисон с антисоветской и антикоммунистической риторикой того времени. Любой намек на то, что ЗЧОУН являются недемократичной организацией (или что украинский геноцидный национализм является антидемократическим по своей сути) вызывал у Бандеры раздражение, но в то же время он, например, умудрялся защищать от «нападок» каудильо, когда в адрес последнего звучала критика со стороны демократических государств. Бандера никогда не признавал преступлений украинских националистов, совершенных во время войны, утверждая, что всегда выступал против немецкого и советского режимов, будучи жертвой их обоих. В одном из интервью он назвал себя лидером антисоветского подпольного движения, которое неустанно сражается с «красным дьяволом».

В то же самое время, когда Бандера пытался занять в ЗЧОУН доминантное положение и снова планировал «освободить» Украину, повстанцы УПА продолжали, вплоть до конца сороковых и начала пятидесятых годов, вести бои на территории Западной Украины и совершать массовые убийства мирных жителей. Однако главными преступниками в этот период стали уже органы внутренних дел. Новыми жертвами советского политического насилия стали семьи повстанцев. Украинцев обвиняли в поддержке УПА или просто в принадлежности к группам «украинских националистов» (в разряд каковых попадали как настоящие военные преступники и нацистские коллаборанты, так и те, кто «предал Советскую Родину»).

Во время беспощадного конфликта с ОУН и УПА советская власть уничтожила 153 тыс. человек, арестовала 134 тыс. человек, выслала в ГУЛАГ и Сибирь 203 тыс. человек. Всего в период до 1953 г. от советских репрессий пострадали около 490 тыс. западных украинцев -приблизительно по одному человеку из каждой западноукраинской семьи. В это же время ОУН и УПА убили более 20 тыс. мирных жителей и около 10 тыс. военнослужащих (советских солдат, членов истребительных батальонов и лиц из личного состава НКВД).

Большинство гражданских лиц, убитых националистическими партизанами, были переселенцами из восточных областей Украины, а по специальности - рабочими колхозов, учителями, медсестрами и врачами. Будучи ослепленными геноцидным национализмом, суицидальным романтизмом и антикоммунизмом, а также поддавшись увещеваниям Бандеры и других националистов-эмигрантов о грядущей Третьей мировой войне, партизаны УПА не принимали во внимание тот факт, что их подразделения не способны выиграть