Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

один из заговорщиков вдруг опомнился, испугался и побежал доносить кому следует. Гизы обо всем узнали, перевезли семейство короля в Амбуаз и стали готовиться к обороне. В результате попытка штурма Амбуаза провалилась: со стороны королевских войск стоял опытный талантливый военный командир Франсуа де Гиз, мятежники же состояли большей частью из плохо организованных ремесленников и крестьян. Много народу погибло, многие попали в плен и были осуждены как изменники. Далее последовали массовые казни.

Да, Гизы, судя по всему, поняли, что зашли слишком далеко, еще тогда, когда только узнали о заговоре. За две недели до нападения на Амбуаз, едва им сообщили о доносе неустойчивого заговорщика, на королевском совете решили объявить амнистию тем протестантам, которые изъявят готовность вернуться в католичество. Но это не помогло, и теперь братья де Гизы столкнулись с тем, что в окружении короля все настойчивее звучали обвинения: это именно они, Гизы, своей жесткой политикой в отношении протестантов довели страну до мятежа, нужно было проявлять разумную терпимость и идти на компромиссы, а не рубить с плеча.

И кто же у нас оказался таким миротворцем, призывающим к религиозной толерантности? Кто озвучивал и продвигал идею взаимной терпимости? Вы не поверите: итальянка-католичка Екатерина Медичи. Нет, разумеется, идеи протестантизма не были ей близки. Так в чем же дело?

А в том, что она была матерью правящего короля и его братьев-принцев. И она хотела, чтобы в стране, которой руководит ее сын, было мирно и спокойно. Двадцать пять лет, со дня свадьбы и до дня смерти мужа, она провела в тени, почти безгласная, бесправная, униженная самим фактом существования Дианы де Пуатье и открытым пренебрежением короля. Своим девизом Екатерина Медичи сделала два слова: «Ненавидеть и ждать». После смерти Генриха Второго власть захватили Гизы, но хладнокровная и прагматичная Екатерина видела, что сынок Франциск слаб здоровьем и осталось ему недолго. Не будет Франциска – не будет и Марии Стюарт, а значит, власти Гизов придет конец. Нужно только дождаться. Когда корону наденет ее следующий сын, Карл, все будет по-другому. А пока следует принять меры к тому, чтобы религиозная рознь не разорвала и не погубила страну окончательно. До тех пор, пока радикальные католики Гизы обладают силой и влиянием, Франция не увидит мира и не будет знать покоя.

Поддержку она нашла в лице одного из видных протестантов, адмирала Гаспара де Колиньи. Колиньи тоже был сторонником взаимной терпимости. И кроме того, он люто ненавидел Гизов. Добавим сюда и высказываемую некоторыми авторами версию о том, что между королевой Екатериной и адмиралом возникла личная симпатия, почти дружба, чтобы не сказать больше. Ну и последнее: Гаспар де Колиньи был племянником коннетабля Монморанси. А принц Конде был женат на племяннице самого Колиньи.

В августе 1560 года Колиньи при поддержке Екатерины Медичи организовал собрание нотаблей – представителей дворянства и духовенства, назначенных королем для обсуждения и решения важных административных и финансовых вопросов. На собрании непримиримая политика Гизов была жестко раскритикована, поскольку вела к конфессиональному расколу и гражданской войне. Гизы вынуждены были пойти на ряд уступок и признать, что в ограниченных масштабах религиозная терпимость действительно необходима. Они и в самом деле поняли, что так будет правильно? Или только делали вид, чтобы от них отстали?

Ну что ж, со стороны католиков веротерпимость вроде бы признали. Теперь следовало добиться того же самого со стороны протестантов, во главе которых стояли король Наваррский и его младший брат принц Конде. На собрании нотаблей они не присутствовали. Их причастность к Амбуазскому заговору не была доказана, они же не участвовали в штурме, а у Конде вообще железное алиби: во время мятежа и какое-то время после него он безотлучно находился при дворе, его все видели. На самом деле никто не сомневался, что у Конде рыльце в пушку, и бесконечные намеки на его связь с мятежом так достали принца, что он покинул королевский дворец и уехал на юго-запад Франции: основные силы протестантов обосновались в Провансе и Дофине.

Королева-мать и Гизы пытались втолковать Франциску, что нужно вызвать короля Наварры и его брата ко двору и дать им возможность публично, при всех, оправдаться, сняв с себя обвинения в причастности к заговору. Не нужно нагнетать, не нужно обострять, нужно искать возможность примириться и снять конфликт. Наконец, Антуан де Бурбон и Луи Конде приехали. А глупый Франциск взял и все испортил: в самых резких выражениях обвинил принца Конде в государственной измене и отдал приказ о его аресте. Принца предали суду, признали виновным и вынесли смертный приговор. Понятно, что поднялся ужасный шум, переходящий в скандал: Людовик де Бурбон-Конде не мальчик с улицы, а принц крови. К тому же приговор не был вынесен судьями единогласно, нашлись и несогласные с доказанностью обвинения. Конде был умен и предусмотрителен: являясь негласным руководителем заговора, он позаботился о том, чтобы не оставить ни свидетелей, ни доказательств своего участия. Он не подписал собственноручно ни одного документа, а из руководителей мятежа его знал в лицо только один человек, дворянин из Лимузена по имени ла Реноди. Но ла Реноди погиб во время штурма Амбуаза. Так что все обвинение строилось на косвенных уликах, которые сегодня назвали бы показаниями с чужих слов: все говорят, что… всем известно, что… ну а кто же, если не он, – и так далее.

Гизы, конечно, требовали немедленно привести приговор в исполнение, чтобы навсегда избавиться от врага, но на них начали давить, и братья отступили. Давление организовала все та же Екатерина Медичи. Она прекрасно понимала, что если Гизы сейчас сумеют настоять на своем, то докажут свою силу и влиятельность. Страна снова окажется в их руках, а протестанты все равно не угомонятся, не простят короне казни своего лидера и опять возьмутся за оружие. Зачем же своими руками усиливать радикализацию противников? С ними надо договариваться. Лучше приручать, чем открыто враждовать.

Но король-то каков! Наверняка это братья Гизы подговорили юного Франциска на такой неосмотрительный шаг. Число недоброжелателей у этой парочки резко возросло.

А здоровье Франциска все ухудшалось, у него в ухе образовался свищ, шансов на выздоровление не было. Екатерина Медичи понимала, что при следующем короле, ее 10-летнем сыне Карле, встанет вопрос о регентстве. Гизы сойдут со сцены, но на нее выйдут принцы крови – братья Бурбоны. Тоже ничего хорошего. Во-первых, они протестанты. Во-вторых, они начнут мстить Гизам и их сторонникам. И снова начнется фракционная борьба. Принц Конде находится под стражей, но король Наваррский – на свободе. Его нужно как-то обезвредить, мягко, без применения силы, чтобы не спровоцировать новый