Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

Из Сергиева Посада писал от 29-го сентября бывший ректор Московской академии протоиерей С.К. Смирнов:

«Имею честь поздравить Вас со днем Вашего Ангела и желаю Вам радостно сретить и отпраздновать день сей. Примите мою глубокую благодарность за Ваше приветствие.

С половины августа я живу в своем доме, но и до сих пор не могу привыкнуть к пребыванию на покое. Сильно скучаю и не могу приняться за какое-нибудь дело. Митрополит обещал устроить дело о назначении пенсии по приезде своем в Петербург, а теперь я не получаю жалованья третий месяц в ожидании будущих благ. Такое положение дел значительно повлияло на мое здоровье, и я довольно изнемогаю. Одна надежда на Бога, дарующего мне силу терпения, ободряет меня. Помолитесь о мне.

Об обстоятельствах, соприкосновенных с моим положением, не могу писать Вам, а расскажу о них при личном свидании с Вами, которое желал бы иметь в скором времени, но сему препятствует расстройство у меня нервной системы.

Главные виновники перемены моей судьбы – инспектор Горский[733] и еще Субботин[734]. К удивлению, есть завидующие моему положению, т. е. ожидаемой пенсии, но это те, которые не разумеют моей привычки к деятельности, которая теперь сжата обстоятельствами».

18-го числа получил письмо из Вильны от преосвященного Алексия, который писал от 15-го числа, в ответ на мое письмо от 11-го:

«Архипастырское послание Вашего высокопреосвященства от 11-го октября я имел честь получить 13-го числа. Ваше высокопреосвященство милостиво изволите спрашивать, имею ли в виду достойного преемника преосвященному Смарагду. Из письма моего от 10-го сего октября Ваше высокопреосвященство изволили усмотреть, что не к кому-либо чуждему, а к Вам, милостивейшему отцу моему, я обратился с просьбою о помощи в моем горе и мольбою отпустить ко мне Вашего помощника – преосвященнейшего Антонина, который здешнему краю принесет большую пользу любезными качествами своего характера, благочестием своим, и трудолюбием, и опытностию. Не отриньте мою просьбу, владыка святый».

25-е число. После того как я в письме от 14-го числа дал преосвященному архиепископy Литовскому Алексию относительно отпуска моего викария епископа Антонина на Ковенскую кафедру отрицательный ответ, сегодня, 25-го числа, совершенно неожиданно получаю из Святейшего Синода Указ (от 24-го октября за № 3752) «о перемещении викария Тверской епархии епископа Старицкого Антонина на кафедру епископа Ковенского, первого викария Литовской епархии».

Такой совершенно неожиданный сюрприз поразил меня самым неприятным образом. Я был крайне огорчен и оскорблен.

На другой день, 26-го числа, получаю от преосвященного Алексия письмо такого содержания: «Высокопреосвященнейший владыко, милостивейший архипастырь и отец! Никак не думал я, что моею смиренною просьбою о преосвященном Антонине прогневаю Ваше высокопреосвященство. Когда решился я беспокоить Вас моею просьбою, я был в полнейшем убеждении, что ничего неприятного Вашему высокопреосвященству не делаю. Я полагал, что викарий Вам нужен только во время пребывания Вашего в Петербурге; в Твери же, при Вашей неустанной личной деятельности, викарий для Вас излишен и даже стеснителен, так как не к чему его пристроить. Так и чувствовал себя покойный владыка Филофей с преосвященным Антонием[735] и, по назначении его в Красноярск, просил не назначать викария в Тверь. Таков же, предполагал я, и взгляд Вашего высокопреосвященства. В этом я был столь твердо убежден, что, получив от Константина Петровича запрос с требованием отзыва об одном преосвященном, просившемся в Ковну, я, не имея еще Вашего на мою просьбу отзыва, ответил Константину Петровичу, что я желал бы, чтобы в Ковне был преосвященный Антонин, присовокупив: “если на это последует согласие владыки Тверского”. Простите, владыко святый, мою невольную погрешность.

Что касается возражения Вашего высокопреосвященства, будто для преосвященного Антонина уже поздно перемещаться опять в викарии, то в этом отношении имею честь доложить Вашему высокопреосвященству, что положение здешних викариев совершенно особенное. Это почти самостоятельные архиереи каждый в своей губернии со всеми почестями епархиального архиерея, только без его ответственности и вдобавок с хорошим содержанием (4000 рублей). В такие викарии я пошел бы сейчас обеими ногами: чести много, дела мало. Преосвященный Антонин, если бы был, принес бы много пользы месту и делу. Сопротивление Вашего высокопреосвященства показывает, как верно мое мнение и предположение».

Писал владыке Алексию в ответ на его письмо, полученное мною 26-го октября:

«Что сделано, того переделать уже нельзя. Factum infectum fieri nequit. Но очень жаль, что Вы поспешили писать к Константину Петровичу Победоносцеву, не дождавшись моего ответа на Ваше письмо от 10-го октября. Теперь мне остается только разъяснить Ваше недоразумение и неверное представление моего настоящего положения.

Вы пишете, что викарий мне нужен был только на время моего пребывания в Петербурге. Правда, до выезда моего из Твери в Петербург я обходился, хотя не без затруднения, без викария; и если бы, по возвращении моем в Тверь, обстоятельства епархии были те же, в каких оставил я ее в 1883 году, я, может быть, не особенно нуждался бы в помощнике, хотя год от году силы мои начинают уже ощутительно изменять мне. Но известно, что с последнею несчастною реформою относительно штатов духовенства обстоятельства Тверской епархии весьма изменились, к крайнему отягощению епархиального архиерея. В 1883 году, когда я выехал из Твери в Петербург, диаконов в епархии было только 30, а в 1885 году, когда меня выпроводили из северной столицы, их, по милости реформы, явилось уже 402. О каждом из вновь определенных диаконов производилось бумажное дело, и как на каждую почти диаконскую вакансию кандидатов являлось от пяти до десяти и более, то от каждого претендента поступала просьба и по каждой просьбе требовалась справка. Затем для возведения в сан диаконский требовалось нарочитое архиерейское служение. Судите же сами: мог ли и могу ли я один, без помощи викария, справиться при таких обстоятельствах с епархиальными делами?

Не таково положение нынешнего Тверского викария и не таковы наши взаимные с преосвященным Антонином отношения.

Преосвященный Антонин – полный хозяин своего Отроча монастыря, хотя и не очень богатого материальными средствами. Но он, независимо от этих средств, получает в свое распоряжение с трех других монастырей 2700 руб. в год. Следовательно, положение его в этом отношении несравненно лучше бывшего викария.

О своих отношениях к преосвященному Антонину я не обинуясь могу сказать, что они были самые доброжелательные и мирные; а равно и с его стороны я видел полную готовность к облегчению бремени моего служения, полную преданность и почтительность. Духовенство и граждане Тверские достойно ценили