Принцесса Юта и дудочка Крысолова - Елена Владимировна Крыжановская

— Ты так думаешь?

— Да, это было бы замечательно.

Антиквар тут же принёс кошку и вручил её Юте. Принцесса радостно замурлыкала, потом с интересом покосилась на часы и протянула к ним свою лапку в белой перчатке.

— Не трогай, — предупредила Юта. — Скажите, пожалуйста, герр Вольфгангер, а Принцесса умеет ловить крыс и мышей?

— Что крысы, она грабителей ловит, лучше любой собаки! Но, в общем, умеет и с более мелкой дичью обращаться. Её мать была знаменитой крысоловкой. Это особая наша местная порода.

— Чтобы крыс в Гаммельне не было во веки веков! — весело заключила Юта. — До свидания, герр Вольфгангер. Приходите к нам, проведать Принцессу. И будьте, пожалуйста, осторожны: без сторожевой кошки на вас могут теперь напасть воры. Спрячьте часы как можно надёжнее.

— Да, да, милая моя, спрячу. Не то ведь, страшно подумать!..

— А можно я ещё как-нибудь зайду посмотреть, как танцуют фигурки?

— Разумеется, милая барышня, когда вам будет угодно.

— Спасибо.

Юта расстегнула спортивную курточку и спрятала кошку у себя на груди. Та сидела послушно и мурлыкала, согревая Юту. Осторожно озираясь по сторонам, Юта быстро пошла к пансиону, стараясь, чтобы никто не заметил, что она унесла Принцессу.

Вольфгангеру Юта сказала правду: придя в пансион, она тут же отнесла кошку в комнату Вилли.

— Послушай, Вилли, ты умеешь держать язык за зубами?

— Ты меня обижаешь! — хрипло ответил мальчик и выпил поскорей тёплого липового отвара для горла, а то он совсем не мог разговаривать.

— Вилли, ты слышал, что на той неделе лавку герра Вольфгангера хотели ограбить?

— Весь город слышал, — с гордостью сказал Вилли. — Принцесса прогнала вора!

— Да, и она единственная, кто его знает. Она — ценный свидетель, ты понимаешь? За ней охотятся преступники. Ты не против, если пока она побудет здесь?

— Я против?!

Теперь у Вилли прорезался голос. Он запрыгал на кровати от радости, что ему выпала подобная честь.

— Всё-таки, хоть и привязалась ко мне эта дурацкая простуда, а я смогу выполнить свой рыцарский долг! — сказал Вилли, беря кошку из рук Юты. — Как-никак, а рыцарь должен защищать слабых. Тем более, принцесс!

Юта нахмурилась.

— Вилли, у меня к тебе ещё одно дело. Понимаешь, ты ещё не давал присягу, но ты ведь рыцарь. Только ты сейчас можешь помочь мне!

— Что нужно делать?

— Сначала пообещай, что поможешь и что не выдашь меня.

— Обещаю, — Вилли несколько растерялся, не зная, чего хочет Юта.

— Поговори с Поликом, когда он придёт домой. Узнай у него, что должно произойти завтра и когда, в какое время?

— Но это же…

— Слушай меня: нам всем угрожает страшная опасность, и только ты можешь узнать о том, что знают в Ордене рыцарей драконов и, не нарушая устава, всё рассказать. Это важно.

— Но, Юта, ты же девочка, ты не рыцарь. Зачем тебе ввязываться в то, что так опасно? Если Полик знает об этом, неужели он будет просто ждать и бездействовать? Я не понимаю.

— А это уже моя тайна, Вилли. Но, обещаю, я потом тебе всё объясню.

— Ладно уж. А если он мне не расскажет?

— Поговори с ним как с братом. Ты ведь должен это уметь.

— Хорошо, я попробую. Но на его месте, я бы тебе тоже не рассказал. Уж извини, но честь Ордена или слово рыцаря — это святое.

Юта собиралась уходить, ей нужно было скорее переодеться, чтобы никто не спросил, куда, в какие леса и горы она собралась? Потом она что-то вспомнила.

— Вилли, а отец Себастьян, про которого ты рассказывал, твой крёстный, он уже в городе?

— Не знаю, кажется, ещё не вернулся.

— Он высокого роста?

— Нет, совсем низенький такой старичок. Но ты не думай, он очень сильный человек!

— Вилли, а если бы ты уже был посвящённым рыцарем и узнал бы страшную тайну, которая грозит бедой всем твоим друзьям и родителям. Но предупредить их ты не можешь, ты связан клятвой. Ты, в таком случае, пошёл бы к отцу Себастьяну и рассказал ему всё?

— Естественно! Кому ещё я мог бы сказать?

— Я бы тоже рассказала. Хоть я его даже не знаю. А Полик и твои друзья Илий и Ганс, уже, наверное, — нет. Думаю, ты меня правильно понял, Вилли. Действуй!

Переодевшись в платье и спустившись в Буковую гостиную — зал для посетителей пансиона, где вся мебель и панели на стенах были сделаны из буков, росших в лесах на склонах Коппельберга, Юта застала там Михеля Вербаума.

Мужчины: герр Ульрихзен, Михель и Юрген втроём сидели за буковым столом, как самые старые добрые приятели. Обсуждали городские новости и угощались румяным копчёным окороком — совместным достижением, как фрау Эльзы, так и её мужа. Герр Ульрихзен как раз вспомнил историю о том, как он добыл огромного дикого вепря и сам чудом остался жив. Доказательство правдивости этой истории теперь лежало на тарелке.

— Вы представляете, я не большой охотник до охоты, правду вам говорю, но этот зверь… Огромный, кровожадный, клыки — во! — (Ульрихзен развёл руками). — И идёт прямо на меня! А я без ружья, конечно, хвороста немного хотел собрать, никаких зверей встретить не опасался. Волки у нас летом смирные. Да!.. Их даже малые дети из рук кормить могут. Вот мой Вилли, когда ему был всего годик…

— Герр Готфрим, не отвлекайтесь, — напомнил Михель. — Вы про вепря рассказывали. А с волками тогда отличился вовсе не Вилли, а Клаус, мы ведь тогда вместе были, мне мама рассказывала.

— И правда, вы ведь ровесники. Клаус[27] — это наш средний, он теперь моряк в Гамбурге, — пояснил Ульрихзен Юргену. — Вы бывали в Гамбурге, герр Невицкий?

(В пансионе, путешествуя инкогнито, принц и принцесса Семифракийские назвались девичьей фамилией Георгины. Здесь их знали как Невских. Точнее, на польский манер, как "Невицких". На этой модификации настаивала Юта, которой иначе и вовсе не пришлось бы менять фамилию. Какое же это инкогнито!)

— Бывал, сколько раз! — ответил Юрген. — Я ведь служил во флоте. Какой же моряк не бывал в Гамбурге?

— О, да! Так я об охоте. Стою я, значит, и вепрь передо мной встал, как вкопанный. Вот так близко его вижу, как вас сейчас! Ну, я вязанку бросил и на ближайшее дерево…

— Из которого вы, впоследствии, в благодарность за спасение приказали сделать вот это самое кресло! — засмеялся Михель, постучав по буковой резной спинке ближайшего кресла.

— Ну вот что ты говоришь, если не знаешь? — возмутился Ульрихзен. — Мог бы я так сказать для эффекта, но ведь это враньё! Дерево то было насквозь трухлявым.