Русский иностранец Владимир Даль - Евгений Николаевич Никитин

для изучения языка, и всё это погибло. К счастью, казаки подхватили где-то верблюда, с кларнетом и с записками, и через неделю привели его в Адрианополь. Бывший при нем денщик мой пропал без вести».

Слава Богу, верблюд нашелся, а то, скорее всего, не стало бы «Толкового словаря живого великорусского языка». А денщик, вероятно, погиб от турецкой пули.

Дебют в печати В. И. Даля-прозаика

В это время в Адрианополе находился и врач-терапевт К. К. Зейдлиц. Он проявил себя с самой хорошей стороны при руководстве деятельностью чумного госпиталя в Адрианополе.

«Кому война, а кому мать родна», – говорит народ. Снабжение часто бывает одним из слабых мест на войне. Корысти интендантов и поставщиков нет предела. Многие из тех, кто был причастен к снабжению армии во время войны с Турцией, грели себе руки. Из-за этого, если говорить о медицинской части, не хватало лекарств, перевязочных материалов и других необходимых вещей. Большие трудности возникали, когда госпиталь должен был поменять место своего нахождения. К. К. Зейдлиц вспоминал:

«Для перевозки раненых было привезено из Петербурга множество закрытых и открытых экипажей без рессор и очень тяжелых. Нам пришлось-таки с ними помучиться на тамошних невозможных дорогах… Для закрытых экипажей, в которых можно было положить двоих больных, требовалось 4 лошади, кучер и форейтор. Открытые экипажи были вроде деревянных дрог, на которых помещалось человек восемь-десять здоровых, но поместить столько же раненых не представлялось возможности». Есть свидетельство В. И. Даля о госпитале в Адрианополе: «Здание было так велико, что в нем помещалось под конец десять тысяч больных. Но как они помещались и в каком положении находились – это другой вопрос… Несколько сот палат с кирпичными полами, без кроватей, разумеется, и без нар, и притом с красивенькими деревянными решетками вместо стеклянных окон. Дело походное, земля, в которой, при тамошних обстоятельствах, и соломки-то почти нельзя было достать, а ноябрь пришел… Сперва принялась душить нас перемежающаяся лихорадка, за нею по пятам понеслись подручники ее – изнурительные болезни и водянки; не дождавшись еще и чумы, половина врачей вымерла; фельдшеров не стало вовсе, то есть при нескольких тысячах больных не стало буквально ни одного; аптекарь один на весь госпиталь. Когда бы можно было накормить каждый день больных досыта горячим да дать им вволю воды напиться, то мы бы перекрестились. Между тем снежок порошил в окна и ветерок подувал».

Но, несмотря ни на что, русская армия победила турецкую.

22 октября 1829 года В. И. Даль был командирован к генерал-лейтенанту Ф. В. Ридигеру для сопровождения его в Бухарест, а затем в Яссы.

По прибытии в пункт назначения 28 декабря 1829 года Владимир Иванович получил место ординатора в Ясском военно-временном госпитале.

За усердную службу во время войны с Турцией В. И. Даль был награжден орденом Святой Анны 3-й степени, а также получил медаль на Георгиевской ленте за кампанию 1828–1829 годов.

30 марта 1830 года нашего героя прикомандировали к конноартиллерийской роте № 6.

Во время войны Владимир Иванович не забыл о литературе. Осенью 1830 года состоялся литературный дебют Даля-прозаика – в № 21–22 «Московского телеграфа», «журнала литературы, критики, наук и художеств, издаваемого Николаем Полевым», была напечатана повесть нашего героя «Цыганочка».

Необходимо сказать о том, что представляли собой «Московский телеграф» и его издатель. А. И. Герцен в статье «Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года» сказал:

«Тщетно искать в писаниях Полевого большой эрудиции, философской глубины, но он умел в каждом вопросе выделять его гуманистическую сторону; его симпатии были либеральными. Его журнал “Московский телеграф” пользовался большим влиянием, мы тем более должны признать его заслугу, что печатался он в самые мрачные времена. <…>

Полевой начал демократизировать русскую литературу; он заставил ее спуститься с аристократических высот и сделал ее более народной или по крайней мере более буржуазной. Наибольшими его врагами были литературные авторитеты, на которые он нападал с безжалостной иронией. Он был совершенно прав, думая, что всякое уничтожение авторитета есть революционный акт и что человек, сумевший освободиться от гнета великих имен и схоластических авторитетов, уже не может быть полностью ни рабом в религии, ни рабом в обществе».

Н. А. Полевой

Н. А. Полевой не сразу «начал демократизировать русскую литературу» в своем журнале. «Московский телеграф» издавался с 1825 года. В первое время его редактировали не только братья Полевые – Николай и Ксенофонт, но и П. А. Вяземский, а среди авторов были Е. А. Баратынский, В. Ф. Одоевский, А. С. Пушкин и другие «аристократы» русской литературы. Отношения издателя с ними испортились в 1827 году.

На образовавшемся «чистом поле» Н. А. Полевой стал «сажать» таких писателей, как В. И. Даль и А. А. Бестужев-Марлинский. Но делать это издателю позволяли недолго. В 1834 году «Московский телеграф» был запрещен.

Холера

5 декабря 1830 года В. И. Даля потребовали в город Умань к штабу 4 резервного кавалерийского корпуса для заведования временным сводным лазаретом 1 конноартиллерийского дивизиона.

В январе 1831 года в Каменец-Подольске начала свирепствовать холера. Владимира Ивановича направили туда – для ликвидации эпидемии.

Холера свирепствовала не только в Каменец-Подольске, но и в других местах Российской империи. Эпидемия началась в 1830 году. В мае этого года состоялась помолвка А. С. Пушкина и Н. Н. Гончаровой. 1 сентября поэт ввиду предстоящей женитьбы отправился в родовое имение Пушкиных село Болдино Лукояновского уезда Нижегородской губернии, где вынужден будет задержаться до конца ноября из-за холерных карантинов. 9 сентября Александр Сергеевич написал из Болдина в Петербург одному из ближайших своих друзей Петру Александровичу Плетнёву:

Автопортрет Пушкина

«Я писал тебе премеланхолическое письмо, милый мой Пётр Александрович, да ведь меланхолией тебя не удивишь, ты сам на этом собаку съел. Теперь мрачные мысли мои порассеялись; приехал я в деревню и отдыхаю. Около меня колера морбус. Знаешь ли, что это за зверь? того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает – того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию. Бедный дядя Василий! знаешь ли его последние слова? приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: как скучны статьи Катенина! И более ни слова. Каково? вот что значит умереть честным воином, на щите, le cri de guerre à la bouche!