Альманах «Российский колокол» Спецвыпуск «Номинанты Российской литературной премии» - Альманах Российский колокол

задумался: «Вдруг угадаю:

Уцелею. Смерть. Может, раны?»

Шелестели по небу снаряды,

Но разрывов не было видно,

Отдалось где-то эхом позади,

И ложились плотно, солидно,

Словно лопнуло твердое слово.

Все пронизано чьей-то болью.

Утром солнце встало багровым,

Будто за ночь напитано кровью.

Вообще не хотел шевелиться.

Руки, ноги поднять неохота,

Но «Подъем!» проорали в лица,

Штурмовой стала за ночь рота.

Прошли линию старых окопов

И вторую – по виду обжи́той.

Их бойцы покинули скопом,

Аккуратно прикрыв нарочито.

Рота дальше. Открытое поле,

На котором намедни потери.

Танк подбитый в копоти горя

И танкист от горя весь серый.

Бугорки в обгоревших травах

Тоже рядом с ним, будто снопы,

Словно ветер-растрепа браво

Разбросал ураганом копны.

Куда шли, там еще не стреляли

По изрытой воронками степи.

Слева шум: то с гнезда подняли

Чудо жизни! – таившийся стрепет.

Зной попозже, пока прохладно,

Метров двести еще, где пепел.

«Батальон! В колонны повзводно!»

И легли, развернувшись в цепи.

Шестая рота

Псковской роте ВДВ

Над душой у тропы скала нависала,

От мерзлого камня шел запах смерти.

Кукушка в «зеленке» года раздавала.

Звезда зазывала солнышко встретить.

По перевалу дождь с ветром и снегом.

Измотанной маршем роте не спалось.

Густых облаков смесь спрятала небо,

А выше их звезды о чем-то мерцали.

Поутру́ началось, что бойней зовется.

В бою, когда двадцать пять к одному,

С кровавым крылом горюшко вьется,

Но пули, как звезды, рассеяли тьму.

Боец молодой посмотрел в небосвод,

Проронил, замерзая: «Прожито мало!

Не верьте кукушке, в гора́х – соврет.

Вот звезда забирает, как и обещала».

Который раз в рубежах на Кавказе,

Накрыв своей грудью стылые камни,

Неуютной порой, подчиняясь приказу,

В огне «на себя» легли русские парни.

Я Неизвестный!

Я лист брони, двутавр на двести.

Ничто прицелы с их перекрестьем.

Бетонный столб я, что в землю вкопан.

Я не сдвигаюсь. Навек в окопах.

Скала у речки. Плита гранита.

Стоять мне насмерть, судьбой привито.

Гора с вершиной, что льдом покрыло.

Память храню в ней, чтоб не размыло.

Я танк, по башню в песок закопан.

Как самурай я, что цепью скован.

Всегда по центру, не до окраин.

И мысли нету, чтобы быть с краю.

Я за стабильность. Непробиваем.

Пусть тяжело мне, но не сгибаюсь.

Так не хочу я осколков градом,

Чтоб поднимались в бой с автоматом.

С верой в душе насквозь открытой,

Прошу одно лишь: быть незабытым!

Мне, как степлеет, душевно песню.

Такой солдат я: Я Неизвестный.

Лучший день

В доблести страны моей

Гордости без края.

И много светлых дней в году,

Но лучше нет, что в мае.

Солнце где-то, где-то дождь

Природа предлагает.

А все же нет счастливей дня

Одного, что в мае.

Слезы – радостью в тот день,

Восторгом все сияет.

Дня нет ярче в ликованье,

Чем тот, который в мае.

Плыл страной триумфа день,

Обретен был дедом.

Плыл, как колокольный звон,

Майский День Победы.

II. Пейзажная лирика

Непогода

Ты снова пеленой угрюмой, дождь,

Барабанишь в сердце мелко дробью.

И словно песню заунывную поешь.

Я пожелаю непогоде: «На здоровье!»

С водой небесною смешается слеза,

Чтоб на лице была невидима она.

Так капли грусти спрятала гроза,

А согреваешь ты меня одна, одна.

Я песни не хочу, ни танца, ни вина.

Средь кутерьмы нужна мне тишина.

Вздыхаю грустно, всхлипывая в снах,

Как будто душу мою выпили до дна.

Оазис

Пыльный стоит туман,

Ветер сушит висок.

Ах, как красив бархан,

Если с утра на часок.

Тихо. Пустыня не сад,

А по пути миражи.

Зной превращает в ад

И все, что хотело жить.

Накаляет солнце песок,

И звон в голове стоит.

От смерти на волосок,

Если в пути не пить.

Вершит караван переход,

Все как в бреду идут.

День проходит как год,

Замерла жизнь вокруг.

Все же вперед караван,

Будто на встречу с ним

Движется сам бархан.

Только все не во сне —

Здесь тысячи лет подряд

Один только зной немой.

Ну и пускай, я рад,

Что этот край не мой

Чуть поспешит верблюд,

Больше не надо «чу»,

Где-то вода журчит,

Оазис верблюд учул.

Там над водой алыча,

Пальмы, арык, трава.

Пьют ароматный чай,

Устал, отдохнет караван.

Кто дни перехода считал

И видел песчаный край,

Дошел в Караван-сарай,

Оазис он увидал. Вот он

И придумал рай.

Атолл

Плеск ровный у бархатных волн,

Слов волшебство – лагуна, атолл,

Белый песок солнцем прогрет,

И орхидей божественный цвет.

Мысли водою лазурной закружит —

И навсегда в твою память и душу.

Быстрый закат. С кокосом в руке.

Бунгало. Туземцы идут по тропе.

За нами по пляжу тянется след,

Атолл место Божье, то есть без бед.

Яркий, манящий, солнечный край.