Сады земные и небесные - Лидия Николаевна Григорьева

обиделась на меня. «Лучше умереть, чем быть нежеланной и нелюбимой!» – словно бы решила она. И стала сохнуть. И отказалась цвести. Ее бутончики, налившиеся соками за зиму, к весне просто опали. А юные листья и вовсе потеряли свой изумрудный блеск, побледнели и покрылись болезненными ржавыми пятнышками.

Что только мы ни делали, как только ее ни лечили! И пересаживали неженку в наиболее солнечные уголки нашего небольшого сада. И подкармливали ее органическим компостом и всякими вкусными, нужными для здоровья удобрениями. Ничего не помогало. Розовая камелия погибала на наших глазах, как погибла от чахотки Маргарита Готье – героиня романа Дюма-сына «Дама с камелиями», воплотившаяся и в знаменитой опере Верди «Травиата».

ДАМА С КАМЕЛИЯМИ

Камелия моя, ты приболела,

покрылись листья рябью желтизны,

ты, как свеча, оплавилась, истлела

в напрасном ожидании весны.

Не будет подвенечного наряда,

тебя изъела долгая зима.

И над тобой рыдает Травиата,

слезу роняют Верди и Дюма.

И вызывают страсти роковые,

порочные и гиблые мечты,

блестящие и словно восковые,

заблудшие, роскошные цветы.

Камелия моя, ты иностранка!

Вокруг тебя чужой восторг сквозит.

И лишь любви алмазная огранка,

тебя очеловечив, воскресит.

И вижу я, судьбу твою листая:

ты вышла из страстей, как из огня,

невинною красой своей блистая,

камелия моя! В сияньи дня…

В конце концов, мы отделили от больной камелии черенок и рассадили, словно бы дочку и маму, в два больших керамических горшка. И перестали надеяться на полноценное и здоровое цветение обеих болезненных капризниц. Пусть себе растут, как могут. Пусть и не цветут, если не хочется. В этих пустых и напрасных, казалось бы, заботах пролетело, ни много и ни мало, целых десять лет! И вот прошлой зимой два маленьких вечнозеленых деревца покрылись, наконец-то, бутонами, напоминавшими своим здоровым видом хорошо откормленных младенцев. Будто бы в отместку за мои сомнения в их красоте, оба деревца раскрыли свои бутоны, словно бы ларцы с невиданными сокровищами. Цветы оказались ярко-розово-малиновыми. Именно такими, о каких когда-то мне и мечталось! Они не были похожи на все другие, встречавшиеся мне ранее. Во-первых, форма каждого цветка отличалась яркой индивидуальностью. Разнообразие цветочных розеток было таким поразительным, что они напоминали собой целое человеческое сообщество, где каждый не похож на другого.

Кроме того, на одной и той же ветке, словно бы сочленившись друг с другом, произросли цветки весьма ощутимо разнополые. Мальчик и девочка. Не иначе. И на здоровье, как говорится! Уж если больную камелию удалось возродить к жизни и цветению, есть на что надеяться и каждому из нас, столь не похожему на всех прочих и остальных.

Говорят, что именно Жозефина Богарне, ставшая потом женой Наполеона Бонапарта, привезла камелию в Европу с тропического острова, на котором родилась и выросла. Именно она ввела во Франции в моду цветок камелии как женское украшение, прикрепив его однажды к своему бальному платью.

КАМЕЛИЯ И ЖОЗЕФИНА

Не влюблена и небезвинна,

в алмазах чуткие персты:

камелия и Жозефина —

горячий глянец красоты.

Заметит даже иностранец:

тут выставляют напоказ

камелии и лоск, и глянец,

креольский блеск лукавых глаз.

Касаньем губы холодили

и ускользали на лету…

Они друг другу подходили —

цветок и женщина в цвету!

Несло опасностью и риском:

цветок блистательный не пах

ни на балу бонапартийском,

ни на атласных простынях.

Лишь лепестки багряно рдели.

Светился кожи влажный лоск.

И в императорской постели

цветы оплавились, как воск.

Не все стриги, что растет!

Долгие годы проживая в Великобритании, живя тут вместе со всеми обычной повседневной жизнью, можно бы перестать уже удивляться, глядя на цветущие круглый год английские сады и парки или на воздушные цветочные водопады. Ведь даже в самых городских, центральных, районах Лондона «цветут» фонарные столбы, подоконники, балконы и старинные пабы.

Среди последних есть у меня любимцы: в яркой цветочной упаковке они больше напоминают подарочный новогодний набор, чем питейное заведение. Они так плотно увешаны корзинками с ниспадающими из них фиолетово-розовыми, оранжево-желтыми, голубыми и малиновыми каскадами цветов, что порой кажутся фантазией художника, живой иллюстрацией к сказке. И уж если в этой сказке нашлось для тебя место, нужно читать ее умеючи.

К хорошему, и вправду, привыкаешь быстро. Перестаешь замечать, как много вокруг вполне рукотворной красоты и даже красотищи.

В Йоркшире, например, где из земли произрастают только камни и низкорослая овечья травка, где знаменитые вересковые пустоши могут породить в воображении, казалось бы, только собаку Баскервилей, пришлось, по-видимому, жителям исхитрится, раз они сумели превратить в сад сам воздух, его сосуды и емкости, его вогнутости и выпуклости – воздушный бассейн, одним словом.

Маленькие городки в Озерном краю, сложенные из беспросветно серых (почти без оттенков), безрадостных каменных глыб, расцвечены каскадами цветов, ниспадающих на изумленного чужестранца прямо с неба. Висячие горшки и чаши только подразумеваются; они сокрыты в цветочных чащобах, в густых жирно-зеленых джунглях.

Любой, самый неспособный, «ботаник» может попытаться вырастить в благодатном «крымском» климате южной Англии все, что угодно: от мезозойского роскошного папоротника или пальмы до японской камелии, гортензии или гигантского кактуса.

Можно вырастить сад и в ладони, как утверждают японцы, создавшие целую философию мини-сада. И, следует заметить, что садовая культура островных стран – Японии и Англии – во многом схожи. Главный принцип – максимум красоты при минимуме занимаемой площади. И в этом искусстве им нет равных.

Сад, который достался мне вместе с купленным домом, оказался запущенным и трудновоспитуемым. Мне не хватало в нем сирени и жасмина. Захотелось посадить вьющуюся глицинию и японскую камелию, цветущую уже в феврале. А рядом – пышноголовую розовую гортензию, в честь давней подруги, которой это имя очень идет.

Я исполнила все задуманное с немалыми затратами труда, но сад мой все равно куксился и капризничал, потому, видимо, что это был сад с загадочной русской душой, но возрос на чужбине чужой… Он не хотел принимать на веру мои неумелые нововведения: трудно подсчитать, сколько посаженных мною растений не прижилось и погибло. А сколько денежных единиц в виде купленных сезонных цветов