Море в поэзии Серебряного века - Коллектив авторов

лошади на черном катафалке,

Хромая медленно, над морем ночь везут —

Сегодня я к тебе пришел, Русалка.

Я снова здесь, за бугорком внизу.

В уснувший берег брызги дерзко бьются,

С раскатным воплем разсыпая стон —

Смеются волны, бешено смеются

И лижут яростно крутой прибрежный склон.

В гранитном береге узорятся нарезы,

А в небе темна осенняя лазурь —

О волны хищные морские аролезы,

Вампиры жадные, рабы косматых бурь.

Так жутко скалите вы пенистые зубы,

Трепещет в страсти онемелый рот,

Захлебываясь льнут на берег ваши губы,

В гранит ударятся,

Отхлынут вновь,

И вот —

Осколков сколько в перезвонном треске,

Грохочет море кандалами слов,

Взлетают в синь на перебое всплески —

Бросает их гигантское весло.

Звончей, звончей, литавров ляски,

Проклятьем медным звончей звончей,

– А так недавно здесь я был обласкан

Подводной ласкою твоей.

Здесь был затон, здесь пьяно пахло илом,

Играл песок и шелестел, как шелк —

Ты так звала меня в последний раз,

Манила,

Ты называла милый,

Милый,

А я не шел.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ночь на лиловом в пятнах катафалке

Слепые лошади хромая провезли.

Вчера к тебе я приходил, Русалка,

Свою осеннюю печаль излить.

Лещинский Оскар Моисеевич

(1892–1919)

Поэт, декадент. В 1914 году в Париже вышла книга его стихов «Серебряный пепел». Лейтмотивом в ней проходит тоска по Родине, по России, ощущение будущих перемен. С 1910 года профессиональный революционер. Погиб в 1919 году, организовывая восстание на Северном Кавказе. Он так и не успел издать подготовленную к печати книгу о французской живописи «От импрессионизма до наших дней».

По каналам бледно-алым…

(Венеция)

По каналам

Бледно-алым

Я движением усталым

Направляю лодку в море

К лиловатым островам…

Замок Дожей

Непохожий

На дворцы, что знал прохожий,

Промелькнул подобный тонким

И воздушным кружевам.

Желто-синий

Город линий —

Храм Джиовани Беллини,

Храм великого Беллини

Серебристого творца.

По каналам

Бледно-алым

Я с желанием усталым,

Наслаждаясь ровным бегом,

Плыл и плыл бы без конца.

1914

Лившиц Бенедикт Константинович

(1886–1938)

Творчество Лившица – это предельно насыщенные метафорой стихотворения изысканной формы, имитирующие стиль французских символистов. В текстах 1913–1916 годов важную роль играет образ Петербурга. В цикле «Болотная медуза» в сложном историософском контексте представлены различные архитектурные и природные памятники города на Неве.

И вот умолк повествователь жалкий…

И вот умолк повествователь жалкий.

Прародины последняя зоря,

Не догорев, погасла в орихалке…

Беспамятство. Саргасские моря.

Летейский сон. Летейская свобода.

Над памятью проносятся суда.

Да в простодушном счете морехода

Двух-трех узлов не хватит иногда.

Да вот еще… Когда, смежая очи,

Я Саломее говорю: пляши!—

В морях веков, в морях единой ночи

Ты оживаешь, водоросль души.

О танцовщица! Древняя русалка,

Опознаю сквозь обморок стиха

В твоих запястьях отблеск орихалка

И в имени – все три подводных «а».

А по утрам, когда уже тритона

Скрываются под влагой плавники.

Мне в рукописи прерванной Платона

Недостает всего одной строки.

Лозина-Лозинский Алексей Константинович

(1886–1916)

Поэт, прозаик, переводчик, драматург, критик. Поэт «без групп», запомнившийся современникам «не столько стихами, сколько обликом и смертью», который был прочно забыт потомками. Свой оригинальный стиль с мрачноваторазвязной бравадой он выработал лишь в последние годы своей недолгой жизни.

Хлесткий ветер совсем раздразнил океан…

Хлесткий ветер совсем раздразнил океан;

Он зловеще темнел, он сердито рычал,

К самой ночи взбесился, завыл ураган,

Вал за валом по морю погнал.

Как фаланга в шеломах из пены, волна

Шла на штурм, говоря, к берегам,

И, ныряя из тучи, внезапно луна

Рассыпалась по пенным верхам.

Все не спят в деревушке, в домах рыбаков,

Не заставить заснуть детвору:

Не приметят сегодня, поди, маяков

Рыбаки, что ушли поутру.

И рыбачка оставила ткацкий станок,

На скале она ждет без конца…

Ветер с худеньких плеч хочет сдернуть платок,

Только слезы срывает с лица.

И бежит, колыхаяся, пенистый ряд

С торжествующим ревом к ногам;

Вот удар исступленный, и брызги летят,

Слезы моря навстречу слезам.

Но бесстрашно вперед шел на смену ему

Новый злобный и бешеный вал,

Нес зеленую, плотную к камням волну

И с размаху ее расшибал.

И остатки волны, и крутясь, и шипя,

Подымая у берега муть,

Уходили, опять приходили, кипя,

Бить угрюмо молчавшую грудь.

Эй, рыбачка, не плачь, вверь судьбу твою мне,

Я на память платок твой возьму,

Твой любезный ушел на дырявой ладье,

Я на яхте