Море в поэзии Серебряного века - Коллектив авторов

поспею к нему.

Любо по ветру посвисты мне раскидать,

На растравленных шкотах пойду,

Будет мачта скрипеть, будет парус трещать,

Буду дико кричать в темноту.

Мандельштам Осип Эмильевич

(1891–1938)

Поэт, прозаик и переводчик, эссеист, критик, литературовед. Один из крупнейших русских поэтов XX века. В своём творческом пути он прошёл от юных стихов, в которых уже были отмечены глубина и серьёзность тем, через идеи поэзии ассоциаций до финального этапа – периода 30-х годов XX века, в котором и раскрылся весь творческий порыв и талант поэта.

Адмиралтейство

В столице северной томится пыльный тополь,

Запутался в листве прозрачный циферблат,

И в темной зелени фрегат или акрополь

Сияет издали, воде и небу брат.

Ладья воздушная и мачта- недотрога,

Служа линейкою преемникам Петра,

Он учит: красота – не прихоть полубога,

А хищный глазомер простого столяра.

Нам четырех стихий приязненно господство,

Но создал пятую свободный человек.

Не отрицает ли пространства превосходство

Сей целомудренно построенный ковчег?

Сердито лепятся капризные Медузы,

Как плуги брошены, ржавеют якоря —

И вот разорваны трех измерений узы

И открываются всемирные моря!

1913

«Бессонница, Гомер, Тугие паруса: Стих…»

Бессонница, Гомер, Тугие паруса: Стих

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочел до середины:

Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи,-

На головах царей божественная пена,-

Куда плывете вы? Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер – всё движется любовью.

Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,

И море черное, витийствуя, шумит

И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

Матвеев Венедикт Николаевич (псевдоним Венедикт Март)

(1896–1937)

Поэт-футурист, писатель, переводчик китайских и японских поэтов. Хотя В. Марта принято причислять к футуристам, его редчайшие сборники 1910-х – начала 1920-х гг., сочетающие стихи и визионерскую прозу, не поддаются никаким определениям. Позднее Венедикт Николаевич выступал как прозаик, автор ярких и насыщенных экзотикой Дальнего Востока, Китая и Японии произведений.

Позабыл я тяжелое горе…

Позабыл я тяжелое горе,

Среди бора зеленого гор…

Полюбил я мятежное море,

Полюбил его ширь и простор.

Мне милей твоей речи живой

Этот говор игривой волны;

Ярче ласки твоей молодой

Заласкают красоты весны.

Не увидит уставший мой взор

В твоих страстно манящих глазах,

Безграничный, лазурный простор,

Что светится в небесных далях…

Не разбудишь ты песней своей

Что пробудят напевы волны,

Не расскажешь душе ты моей,

Сказки моря – волшебные сны.

Я без ласок твоих, без тебя, —

Отдохну лишь с природой одной,

И ее безгранично любя,

Я воскресну душою больной,

Снова петь свои песни начну,

Загорюсь, заиграю я в них,

Воспевать молодую весну

Зазвучит мой воскреснувший стих!..

Маяковский Владимир Владимирович

(1893–1930)

Поэт. Драматург, киносценарист, художник. Футурист. Один из наиболее значимых русских поэтов XX века. Классик советской литературы. Современник Маяковского Борис Пастернак считал, что лирический герой поэзии Маяковского похож на подростка: нигилизм, жажда впечатлений, бескомпромиссность, самовлюблённость и одновременно неуверенность в себе делают его близким подросткам всех времён.

Порт

Простыни вод под брюхом были.

Их рвал на волны белый зуб.

Был вой трубы – как будто лили

любовь и похоть медью труб.

Прижались лодки в люльках входов

к сосцам железных матерей.

В ушах оглохших пароходов

горели серьги якорей.

Левый марш (матросам)

Разворачивайтесь в марше!

Словесной не место кляузе.

Тише, ораторы!

Ваше

слово,

товарищ маузер.

Довольно жить законом,

данным Адамом и Евой.

Клячу историю загоним,

Левой!

Левой!

Левой!

Эй, синеблузые!

Рейте!

За океаны!

Или

у броненосцев на рейде

ступлены острые кили?!

Пусть,

оскалясь короной,

вздымает британский лев вой.

Коммуне не быть покоренной.

Левой!

Левой!

Левой!

Там

за горами горя

солнечный край непочатый.

За голод,

за мора море

шаг миллионный печатай!

Пусть бандой окружат нанятой,

стальной изливаются леевой, —

России не быть под Антантой.

Левой!

Левой!

Левой!

Глаз ли померкнет орлий?

В старое ль станем пялиться?

Крепи

у мира на горле

пролетариата пальцы!

Грудью вперёд бравой!

Флагами небо оклеивай!

Кто там шагает правой?

Левой!

Левой!

Левой!

Военно-морская любовь

По морям, играя, носится

с миноносцем миноносица.

Льнет, как будто к меду осочка,

к миноносцу миноносочка.

И конца б не довелось ему,

благодушью миноносьему.

Вдруг прожектор, вздев на нос очки,

впился в спину миноносочки.

Как взревет медноголосина:

«Р-р-р-астакая миноносина!»

Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится,

а сбежала миноносица.

Но ударить удалось ему

по ребру по миноносьему.

Плач и вой морями носится:

овдовела миноносица.

И чего это несносен нам

мир в семействе миноносином?

Атлантический океан

Испанский камень

слепящ и бел,

а стены —

зубьями пил.

Пароход

до двенадцати

уголь ел

и пресную воду пил.

Повёл

пароход

окованным носом

и в час,

сопя,

вобрал якоря

и понесся.

Европа

скрылась, мельчась.

Бегут

по бортам

водяные глыбы,

огромные,

как года,

Надо мною птицы,

подо мною рыбы,