Мой грозный фитнес-босс - Анна Измайлова

— До появления «рыхлой бухгалтерши» с пончиками? — подкидываю.

Он поворачивает голову, смотрит на меня.

— Не называй себя так больше, — говорит. — Никогда.

Я пожимаю плечами:

— Это не я. Так про меня пошутили в комментариях под видео.

— Идиоты, — отрезает. — Ты человек, который пришёл в чужой мир и не стал притворяться. Ты хаос, который оказался нужнее, чем идеальная картинка.

Я спотыкаюсь на дорожке, дыхание сбивается.

— Хаос, да? — усмехаюсь. — Звучит как диагноз.

— Звучит как то, чего мне не хватало, — спокойно. — Я слишком долго жил в режиме «стерильная дисциплина». Ты пришла со своими пончиками, нарезкой, багнутыми шаблонами, записками под мышкой и внезапно здесь стало… живее.

Дорожка подо мной тихо жужжит. Сердцебиение на экране — 108. Я смотрю на цифру и думаю, что это не только от ходьбы.

— Но вы же говорили… — начинаю, — что я проблема. Опасность. Рабочие отношения, всё такое.

Он нажимает кнопку «стоп» на своей дорожке. Я автоматически тоже.

— Я говорил, что проблема во мне, — поправляет. — В том, что я не умею нормально пускать людей внутрь своей системы. И что ты… — он делает шаг ближе, — оказалась единственной за последние годы, кого мне хочется подпустить к себе.

Смотрит прямо:

— И да, это меня пугает.

Я сглатываю. Пальцы на поручне вспотели.

— Меня тоже, — честно говорю. — Потому что я не хочу быть очередной «историей из зала», которую потом обсуждают на кухне. Не хочу потерять работу. И… Не хочу потерять себя, если всё пойдёт по жопе.

Уголок его губ дёргается на слове «жопа».

— Знаешь, в чём разница между нами и тем, что было у меня тогда? — тихо спрашивает. — Тогда никто ни с кем не говорил честно. Все делали вид, что «всё нормально», а потом просто правда всплыла.

Он подходит ближе. Теперь между нами меньше шага. Я чувствую тепло его тела через воздух. Он тянется руками, кладет их на поручень по обе стороны от меня.

— Соня, — говорит низко. — Я всё ещё думаю, что отношения на работе плохая идея. Что это риск для тебя, для меня, для клуба. Но вспоминаю все моменты, что были между нами и...

Он наклоняется чуть ближе.

— Я хочу тебя, — выдыхает. — Не как тренер, не как начальник. Как мужчина. И если мы сейчас в это идём — это будет наш общий выбор. Не «я тебя втянул», не «ты меня соблазнила».

Сердце на экране взлетает до 120. И да, плевать уже, тренер или начальник. Я чувствую, как внутри щёлкает решение.

— Я тоже хочу, — говорю, но голос выходит сиплый. — Уже какое-то время.

Улыбаюсь криво:

— Даже когда вы меня по запястью резинкой стеганули.

Он хмыкает. Мы стоим близко. Никто не падает, никто никого не ловит, но ощущение падения всё равно есть. Смотрит на меня так, что земля уходит из-под ног куда быстрее, чем это ощущалось в самолёте. Кирилл отстраняется ровно настолько, чтобы дать мне сделать шаг с дорожки и протягивает руку.

— Пошли, — говорит. — Я отвезу тебя домой.

В машине странно спокойно. Город за окном мигает окнами, реклама клубов, шавермы, салонов красоты. В салоне пахнет его ароматом и чем-то ещё может, моим кондиционером для волос или гелем для душа.

— Хочешь музыку? — спрашивает он.

— А вы под что ездить любите? — интересуюсь.

— Обычно под тишину, — отвечает. — После дня музыки в зале мозгу нужно выдохнуть.

— Тогда оставим тишину, — решаю.

У подъезда притормаживает. Мой дом обычная панелька, никаких тебе премиальных фасадов. Я заранее чувствую, как внутри поднимается волнa: «Сейчас он подумает: “живёт как студентка”».

Глушит мотор. Поворачивается ко мне.

Делаю вдох. Смотрю на своё окно, на подъезд, на него.

— Может, — говорю. — Зайдете в гости попить чаю? Я купила вкусный зефир, он вроде полезный.

— Не откажусь, — говорит.

Моя квартира внезапно кажется мне выставкой «Как живёт бухгалтер без социальных сетей»: пара кружек в раковине, плед на диване, ноут на столе, носки, сваленные в одном углу. Ничего криминального, но до глянцевых интерьеров как до Луны.

— Простите за бардак, — мямлю, разуваясь. — Я обычно… как-то… не жду важных гостей.

— Здесь живёт человек, — спокойно отвечает он, оглядываясь. — Уже лучше, чем в шоу-руме.

Сердце делает сальто. Он снимает ботинки, пиджак, остаётся в рубашке. Я отчаянно ищу глазами что-то, что поможет разрядить обстановку.

— Чай? — предлагаю.

— Воды, — улыбается. — И можно черный чай потом. Зефир вечером плохая идея.

Наливаю воду. Стаканы звякают в руках. Он берёт свой, делает глоток. Потом ставит на стол, смотрит на меня.

— Соня, — произносит.

Подходит ко мне, одной рукой берёт мой стакан, ставит рядом. Второй касается моей щеки. Большой палец проводит по линии скулы, медленно.

Я замираю. Поцелуй в этот раз другой. Не как в коридоре отеля, где всё было скомкано, на адреналине. Сейчас плавнее, глубже. Он не нападает, а пробует, словно даёт мне время.

Отвечаю уже без сомнений. С руками, которые сами находят дорогу к его шее, к волосам на затылке. Он тянет меня ближе, и вдруг все мои комплексы про «фигуру» отваливаются сами.

Его ладони на моей спине держат крепко, как в зале, но двигаются мягче. Я чувствую себя женщиной, которую хотят тут, сейчас, со всеми её недостатками.

Мы как-то сами оказываемся ближе к спальне. По дороге он чуть задевает рукой стол, мой ноут смещается, пара бумаг падает на пол.

В спальне полумрак. Я успела только сдёрнуть покрывало, прежде чем он снова притягивает меня.

Рубашка расстёгивается медленно, одна пуговица заедает, он мне помогает и рубашка летит на стул. Его взгляд, когда я остаюсь в одном белье, такой, что мне вдруг становится всё равно, что у меня нет идеального тела.

— Красивая, — говорит он просто.

Я улыбаюсь сначала слегка, будто не до конца верю, потом шире, чувствуя, что он не врет. Он тянется к моему плечу, целует его так нежно, что мурашки идут от самой ключицы до бёдер. Воздух между нами дрожит, как натянутая струна.

Пальцы осторожно касаются моей талии, двигаются вдоль позвоночника, не