Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

Вопреки распространенному представлению, чартизм и в Шотландии, и в Англии никогда не был гомогенным движением. Многое зависело от местного лидерства, экономических и социальных процессов и структур различных областей, что, в частности, предопределило разницу между реализацией движения в маленьких поселках и больших городах. Существенен был и уровень индустриализации. Все эти факторы играли большую роль в формировании, динамике и упадке движения. Однако повсюду в 1840-е гг. чартизм получал массовую поддержку. Одновременно целый ряд факторов привел к тому, что столь же быстро движение пошло на убыль. Для одних стали улучшаться экономические условия, и свободная торговля стала приносить результаты, для других, таких как мелкие торговцы и ремесленники, вроде сапожников, портных и ткачей, являвшихся некогда ключевыми группами в движении, изменения в организации производства разрушали их свободу, независимость и их надежды. Вероятно, можно было ожидать, что такие изменения приведут к развитию тред-юнионистского движения, что в определенной степени и случилось, однако слабость этой традиции трудовых союзов была слишком очевидна. Результат заключался в том, что в Шотландии на протяжении большой части 1850-х гг. существовал лишь незначительный индустриальный конфликт между основными промышленными слоями. Средние классы не чувствовали особой угрозы снизу и были убеждены, что самые большие преграды их развитию существуют со стороны длительного господства традиционных общественных слоев. Чартисты и реформаторы из среднего класса были в состоянии найти общий язык в противостоянии этим консервативно настроенным классам. Все это гарантировало господство либерализма в Шотландии на протяжении следующего столетия.

Развитие торговли и трансформация условий труда в 1860-1870-е гг. изменили электоральные предпочтения, что в перспективе привело к закату шотландского либерализма и обращению к старой экономической ортодоксальной традиции. Уже в 1860 и 1870-е гг. рабочие Глазго и Эдинбурга стали поднимать социальные вопросы, такие как городская санитария и эффективность служб, отвечающих за чистоту в городе и за безопасность их жилищ. Кроме того, со стороны представителей рабочих стали звучать голоса, что Акт об улучшениях, принятый британским парламентом в 1862 г. и направленный на улучшение санитарного состояния городов, в первую очередь, защищает интересы представителей либерального среднего класса, тогда как рабочие практически не испытали на себе его воздействия. В то время как центральные кварталы городов, где жили представители среднего класса, действительно подверглись улучшениям, и их внешний вид изменился, окраины, а также бедные кварталы с их узкими улицами наоборот становились все грязнее и опаснее. В конце 1870-х гг. развитие коммерции вновь поставило вопрос об ответственности бизнеса и в целом о коммерческой культуре, на основании которой шотландский либерализм долгое время процветал. Те, кто высказывал такие мнения, например, представитель свободной церкви Роберт Рейни и священник-конгрегационалист Дон Хантер, так же, как и представители более левых рабочих групп, стали призывать к пересмотру принципов и задач деятельности тред-юнионов, критикуя идею о том, что ключевой целью экономической деятельности является получение выгоды. Идеи земельных реформаторов, таких как Генри Джордж, стали использоваться ими для анализа социальных проблем, возникающих в городе. Визит Джорджа в Шотландию в 1884 г. имел огромный успех, и Шотландская земельная лига выставила на всеобщих выборах 1885 г. пять своих кандидатов, которые должны были побороться с либералами. И, хотя никто из них не одержал победы, вызовы, возникшие в ходе предвыборной кампании, требовали от либералов рассматривать городские проблемы в связи с теми сложностями, которые возникают в земельном вопросе[1112].

Социалистические организации, такие как Федерация социал-демократов, а также ее ответвление – Социалистическая лига Уильяма Морриса, также представляли интерес для многих молодых шотландцев. И, хотя эти организации имели очень ограниченный электоральный успех, они были важны с точки зрения долгосрочной перспективы, оказав влияние на формирование новой идеологии. В эти годы появилось огромное количество молодых ораторов и политиков, деятельность которых была чрезвычайно важна с точки зрения развития радикального шотландского движения. Они не удовлетворялись уже ролью обычных наблюдателей, а желали играть свою роль в реализации политики. Провозглашая идею о том, что рабочий класс должен быть поддержан в решении социальных проблем, с которыми он столкнулся, они возлагали особую ответственность на государство, по их мнению, должное заниматься регулированием рабочего вопроса. Часть представителей зарождающего радикального движения провозглашала идею о том, что тред-юнионы также могли бы играть более агрессивную роль в защите прав рабочих. И, хотя либералы в достижении этих целей порой рассматривались как союзники, Кьер Харди, один их тех, кто играл наиболее активную роль в движении, принял решение разорвать союз и с 1888 г. стремиться к созданию самостоятельной партии рабочих[1113].

Попытки Харди защитить горняков от снижения заработной платы привели его к идее о необходимости политических акций в государственном масштабе, которые могли бы привлечь внимание к проблемам рабочих. После 1885 г. он отказался от надежды заручиться поддержкой либералов и теперь перешел к активной агитации среди рабочих, призывая их стать творцами собственного будущего. В 1887 г. он заявил, что у шахтеров будет своя политическая организация, но на выборах 1888 г. ему представился шанс быть избранным от либеральной партии в качестве трудового кандидата. Однако на выборах в округе, где были представлены еще один либерал, валийский адвокат Филиппе, и юнионистский кандидат Уильям Бусфилд, Харди проиграл, получив всего шестьсот семнадцать голосов, в то время как Филиппе завоевал три тысячи восемьсот сорок семь, а Бусфилд – две тысячи девятьсот семнадцать. Результаты выборов показали, что либералы все еще обладают авторитетом среди рабочего класса.

Сравнивая структуру шотландского и английского тред-юнионского движения, большинство историков считают, что шотландский тред-юнионизм был более слабым движением. Английские тред-юнионы, в частности, являлись индустриальными объединениями, организованными на национальном уровне, высоко централизованными и бюрократичными, а членство в них контролировалось могущественными исполнительными властями, существовавшими в тред-юнионах на национальном уровне. В отличие от них шотландские трудовые союзы были гораздо меньшими по масштабу, чаще имели локальный характер по структуре и составу членов, а основная власть в них принадлежала не федеральным органам тред-юниона, а представителям локальных ветвей. До 1914 г. структура шотландского тред-юнионистского движения действительно значительно отличалась от остальной Британии, и ее элементы не дорастали до национального уровня – того, который в Англии и Уэльсе во второй половине XIX в. получил название «Союзы нового образца». В самом деле, шотландцы очень подозрительно отнеслись к тенденции, ставшей очевидной в 1890-е гг., в рамках которой шотландские профсоюзы, следуя процессу, происходившему в Англии, стали объединяться, стараясь расширить поддержку. Шотландские трудовые советы играли решающую роль в координации национальных программ в рамках тред-юнионов, что привело к тому, что трудовые союзы были гораздо более