История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

Около этого времени сэр Томас Ферфакс держал свою главную в усадьбе в двух милях к востоку от Эксетера; сэр Хардресс Уоллер с одной из бригад его армии располагался в Киртоне; другие же части армии Ферфакса успели овладеть Поудрам-хаусом с церковью, Халфорд-хаусом и еще несколькими укрепленными пунктами с западной стороны, так что провизия в город больше не поступала. В Тавистоке же, по прибытии туда принца, решили, что как только подоспеет корнуолльская пехота, Его Высочество — с нею, с собственной гвардией и с теми пехотными частями, которые можно будет без всякого ущерба взять из-под Плимута, заменив их кавалерией, — двинется к Тотнесу, где следует устроить склады для всей армии — за счет продовольствия, доставляемого морем из Корнуолла, а также съестных припасов, которые предполагалось закупить в больших количествах в Девоншире; о чем и были сделаны необходимые распоряжения. Считалось, что, выступив из Тотнеса, принц сумеет соединиться с войсками в Эксетере, если только между ним и Эксетером не сосредоточится вся армия мятежников; но в таком случае эксетерский гарнизон окажется в состоянии как освободить себя от блокады, так и беспокоить неприятеля с тыла, а принц сможет либо отступить, либо дать бой, смотря по тому, что он сочтет для себя более выгодным и удобным. Поскольку все планы были уже приняты, а прибытие корнуолльской пехоты в полном составе ожидалось лишь на следующей неделе, то принц решил отправиться в Тот-нес, где можно было договориться о всех необходимых мерах с лордом Уэнтвортом (имея свою главную квартиру в шести милях, он мог бы с легкостью прибыть на встречу с принцем) и отдать распоряжения касательно складов, деньги на устройство которых уже поступили из Корнуолла.

На другой день по прибытии принца в Тотнес туда явился лорд Уэнтворт; на заседании Совета ему сообщили о принятых в Тавистоке решениях, каковые он одобрил. Тогда принц пожелал увидеть список мест для постоя, дабы определить, как будет расквартирована армия, когда она соберется здесь в полном составе, для чего лорд Уэнворт привел с собой на следующий день генерал-квартирмейстера Пинкни (который, по сути, командовал им самим как хотел). На первом же заседании Совета лорд Уэнтворт сказал принцу, что, прежде чем приступить к делу, он, во избежание всяких недоразумений и двусмысленностей, должен объявить, что не станет получать приказы ни от каких других лиц, кроме Его Высочества, поскольку именно ему, Уэнтворту, генерал Горинг доверил этот пост, вручил соответствующий патент и дал необходимые инструкции. То же самое он часто повторял и на последующих заседаниях; когда же речь заходила о размещении войск, лорд Уэнтворт выражался крайне высокомерно и непочтительно, а однажды, будучи пьян, грубо оскорбил одного из членов Совета в присутствии принца. Решили, что более удобный момент для объявления о новом порядке командования наступит для принца лишь тогда, когда он соберет всю свою армию и будет иметь при себе собственную гвардию, а потому, хотя принц остался чрезвычайно недоволен поведением лорда Уэнтворта, он лишь сказал ему, что примет командование армией на себя и будет отдавать такие приказания, какие сам сочтет нужным; после чего, посетив порт и крепость Дартмут, приняв необходимые меры для обеспечения складов провиантом и уладив споры касательно мест постоя, принц возвратился в Тависток, полный решимости как можно скорее, согласно прежнему плану, выступить со всей пехотой к Тотнесу.

За день до отъезда в Тотнес принц получил от своего отца следующее письмо, датированное 7 ноября.

Оксфорд, 7 ноября 1645

Карл,

Сообщать вам здешние новости, которые не настолько дурны, как, я уверен, попытались бы внушить вам мятежники, я предоставляю другим; сам же нахожу нужным объявить вам следующее. Я приказываю вам, как только опасность попасть в руки мятежников станет для вас вероятной, уехать в Данию и, приняв в случае подобной угрозы мое благословение, не задерживаться слишком долго на нашем острове, питая смутные и неопределенные надежды. Ибо, если я правильно представляю себе настоящее положение дел на западе, вам не следует медлить с отплытием ни единого часа; впрочем, на последнем пункте я не настаиваю. Но я совершенно убежден, что ваш отъезд на континент является для меня абсолютно необходимым, и потому категорически велю вам это сделать. Однако я не ограничиваю вас Данией, но дозволяю выбрать любую другую страну, только бы не оставаться здесь. Что же до Шотландии и Ирландии, то я запрещаю вам ехать в какую-либо из них, пока вам не станет доподлинно известно, что в первой заключен мир, а во второй дела графа Монтроза обстоят превосходно; в настоящее же время, верьте моему слову, это совсем не так. Да благословит вас Господь.

Ваш любящий отец, Карл R.

Хотя письмо это содержало настоятельные побуждения к немедленному отъезду, они не являлись прямыми приказаниями; в то время года состояние моря еще не могло запереть принца в Англии, и он все еще был волен сам выбирать срок отплытия; в его руках оставалось целое графство, а в соседнем — Эксетер и Барнстейпл с сильными гарнизонами (не говоря уже об осадном корпусе у Плимута); наконец, он имел армию. В общем, Совет пришел к мнению, что время для отъезда еще не наступило и следует продолжать осуществление прежнего плана — соединив кавалерию с корнуолльской пехотой, попытаться выручить Эксетер; для чего на другой день после Рождества принц и предпринял упомянутую выше поездку в Тависток. По возвращении же оттуда он получил еще одно письмо от короля.

Оксфорд, 7 декабря 1645

Карл,

Я писал вам сего же числа прошлого месяца, а несколько дней спустя послал копию написанного. Теперь же основания для отданных мною тогда приказов умножились. Упомяну лишь одно, которое, уверен, станет достаточным объяснением того, чем намерен я ныне дополнить первое письмо. Итак, я решил предложить мятежникам переговоры, с моим личным участием, в Лондоне, куда уже отправлен трубач с просьбой об охранной грамоте для моих курьеров, имеющих эти предложения доставить. Если же эта просьба будет удовлетворена (а я полагаю, так и случится), то ваше пребывание в другой стране станет надежной гарантией моей безопасности, а также главным доводом (который говорит сам за себя, не нуждаясь в ораторе), способным заставить мятежников прислушаться к голосу разума. По этим причинам, хотя в последнем своем письме я предоставил вам право самому определять сроки,