Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант

многих веков. Гильдия живописцев, сохранившаяся с буддийских времен, вновь обрела молодость, а некоторые ее члены вырвались из анонимности, которой забвение времени и индуистское пренебрежение к личности покрывают большую часть индийского искусства. Из семнадцати художников, считавшихся выдающимися в правление Акбара, тринадцать были индусами.36 Самым благосклонным из всех художников при дворе Великого Могола был Дасвант, чье скромное происхождение сына носильщика паланкина не вызвало предубеждения против него в глазах императора. Юноша был эксцентричен и настаивал на том, чтобы рисовать картины, где бы он ни был, и на любой поверхности, которая попадалась ему под руку. Акбар признал его гениальность и поручил обучать его своему собственному мастеру рисования. Со временем мальчик стал величайшим мастером своего века, но на пике славы он закололся насмерть.37

Там, где люди что-то делают, появляются другие люди, которые объясняют им, как все должно быть сделано. Индусы, чья философия не превозносила логику, любили ее не меньше и с удовольствием формулировали в самых строгих и рациональных правилах тонкие процедуры каждого искусства. Так, в начале нашей эры "Санданга", или "Шесть пределов индийской живописи", излагала, подобно более поздней и, возможно, подражательной китайской,* шесть канонов совершенства в живописном искусстве: (i) знание внешности; (2) правильное восприятие, мера и структура; (3) действие чувств на формы; (4) вливание грации, или художественное представление; (5) сходство; и (6) художественное использование кисти и красок. Позже появился сложный эстетический кодекс - "Шилпа-шастра", в котором были сформулированы правила и традиции каждого искусства на все времена. Художник, как нам говорят, должен быть сведущ в Ведах, "наслаждаться поклонением Богу, быть верным своей жене, избегать чужих женщин и благочестиво приобретать знания в различных науках".38

Нам поможет понять восточную живопись, если мы вспомним, во-первых, что она стремится изображать не вещи, а чувства, и не изображать, а предполагать; что она зависит не от цвета, а от линии; что она нацелена на создание эстетических и религиозных эмоций, а не на воспроизведение реальности; что ее интересует "душа" или "дух" людей и вещей, а не их материальные формы. Однако, как бы мы ни старались, мы вряд ли найдем в индийской живописи то техническое развитие, тот диапазон и глубину значения, которые характерны для изобразительного искусства Китая и Японии. Некоторые индусы объясняют это весьма причудливо: живопись пришла в упадок среди них, говорят они, потому что она была слишком легкой, недостаточно трудоемкой, чтобы принести ее в дар богам.39 Возможно, картины, такие смертельно хрупкие и преходящие, не вполне удовлетворяли тягу индуса к какому-то долговременному воплощению избранного им божества. Постепенно, по мере того как буддизм примирялся с образностью, а брахманические святилища росли и множились, живопись заменялась скульптурой, цвет и линия - прочным камнем.

IV. SCULPTURE

Примитив - Буддист - Гандхара - Гупта - "Колониальный" - Оценка

Мы не можем проследить историю индийской скульптуры от статуэток из Мохенджо-Даро до эпохи Ашоки, но можно предположить, что это скорее пробел в наших знаниях, чем в искусстве. Возможно, Индия, временно обедневшая в результате арийских вторжений, перешла от камня к дереву в своей скульптуре; или, возможно, арии были слишком увлечены войной, чтобы заботиться об искусстве. Древнейшие каменные фигуры, сохранившиеся в Индии, восходят только к Ашоке; но они демонстрируют столь высокоразвитое мастерство, что мы не можем сомневаться в том, что за этим искусством стояли многие века роста.40 Буддизм установил определенные препятствия как для живописи, так и для скульптуры в своем неприятии идолопоклонства и светских образов: Будда запретил "воображаемые рисунки, нарисованные в виде фигур мужчин и женщин";41 и под этим почти Моисеевым запретом живописное и пластическое искусство страдало в Индии так же, как и в Иудее, и как должно было страдать в исламе. Постепенно этот пуританизм, по-видимому, ослабел, поскольку буддизм уступил своей строгости и все больше и больше принимал дравидийскую страсть к символу и мифу. Когда искусство резьбы появляется вновь (около 200 г. до н.э.), в каменных барельефах на "перилах", окружающих буддийские "ступы" или курганы в Бодх-Гайе и Бхархуте, оно выступает скорее как составная часть архитектурного проекта, чем как самостоятельное искусство; и до конца своей истории индийская скульптура оставалась по большей части аксессуаром архитектуры, предпочитая рельеф круглой резьбе.* В джайнских храмах в Матхуре и буддийских святилищах в Амаравати и Аджанте это искусство рельефа достигло высшей точки совершенства. Рельс в Амаравати, говорит один из авторитетных специалистов, "является самым сладострастным и самым нежным цветком индийской скульптуры".42

Тем временем в провинции Гандхара на северо-западе Индии под покровительством кушанских царей развивался другой тип скульптуры. Эта загадочная династия, внезапно пришедшая с севера - возможно, из эллинизированной Бактрии, - принесла с собой тенденцию к подражанию греческим формам. Буддизм Махаяны, захвативший совет Канишки, открыл путь, отменив запрет на изображения. Под руководством греческих наставников индуистская скульптура на время приобрела гладкий эллинистический облик; Будда был преобразован в подобие Аполлона и стал претендентом на Олимп; драпировки стали струиться по индуистским божествам и святым в стиле фронтонов Фидия, а благочестивые бодхисатвы терлись локтями с веселыми пьяницами Силенами.43 Идеализированные и почти женоподобные изображения Мастера и его учеников компенсировались ужасными примерами декадентского греческого реализма, такими как голодающий Будда из Лахора, в котором каждое ребро и сухожилие показано под женским лицом с женской прической и мужской бородой.44 Это греко-буддийское искусство произвело впечатление на Юань Чвана, и через него и более поздних паломников оно попало в Китай, Корею и Японию;45 Но оно не оказало большого влияния на скульптурные формы и методы самой Индии. Когда после нескольких веков процветания гандхарская школа канула в Лету, индийское искусство вновь ожило при индуистских правителях, подхватило традиции, оставленные местными художниками Бхархута, Амаравати и Матхуры, и не обратило особого внимания на греческую интермедию в Гандхаре.

Скульптура, как и почти все остальное в Индии, процветала при Гуптах. Буддизм уже забыл о своей враждебности к изображениям, а возрожденный брахманизм поощрял символизм и украшение религии любым искусством. В музее Матхуры хранится высоко отделанный каменный Будда с медитативными глазами, чувственными губами, слишком изящной формой и неуклюжими кубистическими ступнями. В музее Сарнатха находится другой каменный Будда, в сидячей позе, которой суждено было стать доминирующей в буддийской скульптуре; здесь прекрасно раскрыт эффект мирного созерцания и благочестивой доброты. В Карачи находится маленький бронзовый Брахма, скандально похожий на Вольтера.46

Повсюду в Индии за тысячелетие до прихода мусульман искусство скульптора, хотя и ограниченное, но вдохновленное подчинением архитектуре и религии, создавало шедевры. Красивая статуя Вишну из Султанпура,47 тонко высеченная статуя Падмапани,48 гигантский трехликий Шива (обычно