Памяти солёная волна - Станислав Митрофанович Сахончик

После короткого совещания у комбата Колесников с командиром первой роты Макаровым на верховых лошадях доехали до расположения роты и прошли в командирский блиндаж. По дороге познакомились, поговорили, кто и где воевал.

Олег Макаров встретил войну старшим сержантом, помкомвзвода. Отступал с боями от самого Минска, попадал в окружение. Полк за это время дважды обновлял состав на переформированиях. Стал командиром взвода после краткосрочных фронтовых курсов младших лейтенантов, уже месяц как командует первой ротой. Прежний ротный убыл по ранению.

Сорокалетний Колесников до войны служил на Дальнем Востоке в милиции, в уголовном розыске города Благовещенска. Жена и двое детей жили теперь в Кировской области. Жена работала на оборонном заводе, выпускавшем автоматы ППШ.

– Вот поэтому я с автоматом и не расстаюсь: вроде как от жены привет…

Наспех перекусив разогретой гречкой с тушёнкой, вдвоём направились на позиции, занимаемые ротой.

Прошли по глубокой траншее, осмотрели пулемётные точки и позиции батареи миномётчиков, поговорили с командирами взводов, посмотрели через стереотрубу на позиции немцев.

Там было обманчиво спокойно, изредка короткими очередями постреливал дежурный пулемёт из траншеи боевого охранения, да поднимались дымки от печек в блиндажах.

– Отдыхают, суки. Кофе, наверное, пьют. Ничего, скоро мы вам решку-то наведём… – со злобой произнёс пожилой ефрейтор-наблюдатель.

– Скоро, Мищенко, скоро, – отозвался ротный.

Вернулись в блиндаж. Колесников заметил, что в блиндаже банными вениками попахивает.

– Это ребята баньку полусгоревшую разобрали, да сруб целиком и вкопали, – пояснил Макаров. – Давай отдохнём немного, потом я тебе списки комсомольцев и коммунистов передам. Завтра поговоришь, а ночью пойдёшь посты проверять – твоя очередь.

Так прошёл первый день…

С утра стрельба со стороны немцев усилилась, и наблюдатели заметили, что немцы проводят земляные работы – удлиняют траншеи.

Сменившийся с поста ефрейтор Мищенко и сержант, командир второго взвода, спросив разрешения, вошли в командирский блиндаж.

– Разрешите доложить о данных наблюдения!

– Давай, Мищенко!

– Я так понимаю, товарищ командир, что у немца ночью пересменка прошла или пополнение прибыло.

– С чего решил?

– Ночью шум с их стороны шёл, команды какие-то, железо звякало. И потом с утра пулемёты огонь усилили – и звук у них другой. У прежних-то пулемёты МГ-34[2] были, я ихний звук хорошо изучил. А сейчас звук вроде нашего «максимки»[3] – глуховатый, и темп стрельбы пореже. Похоже на МГ-08[4], станкач ихний старый, ещё с Мировой звук его помню. И ручные пулемёты на звук тоже другие, вроде и побольше их стало. Да и с утра по нам стрельбу не зря подняли: видать, пристрелку целей ведут. Прежним-то это без надобности было… Так что по всем статьям – новые это немцы!

– Понятно. Объявляю вам благодарность! Можете идти отдыхать.

– Служу трудовому народу! – Мищенко неуклюже повернулся через левое плечо и вышел.

– Как думаешь, Колесников, надо бы пленного взять? Ты ж в разведке служил – что скажешь?

– Сейчас не возьмём: немец ещё не успокоился, бдить будет. Да и рядового если возьмёшь – что он скажет? Нужна разведка боем – и огневые точки установить, и контрольных пленных взять… Да только не с кем – в роте шестьдесят пять активных штыков, включая расчёты станковых пулемётов и миномётов. Так что атаковать можно, да только потом обратно в траншею мало кто вернётся. А там немцев наверняка не меньше полной роты с пулемётами. В общем, в любом случае нужно дополнительное усиление.

– Резонно! Сейчас доложу комбату по телефону в штаб. Останешься за командира.

Вечером, затемно, Макаров вернулся – и не один. На двух ЗИСах прибыла неполная рота из морской стрелковой бригады, направляемой в тыл на переформирование. Командир полка договорился, что моряков временно придадут для проведения разведки боем. С ними был и санинструктор с двумя боевыми санитарами. Морские стрелки были отлично вооружены: почти у всех – автоматы ППШ, самозарядные винтовки СВТ-40[5], ручные пулемёты Дегтярёва, гранаты. Кроме того на рысях подошли конные упряжки с двумя орудиями – 76-миллимитровыми «полковушками», – правда, в передках у них было всего по десятку осколочно-фугасных снарядов.

В блиндаже ротного сразу стало тесно от командиров. Скинув полушубки и шинели, все расселись возле стола с картой.

Макаров ставил задачу розовощёкому лейтенанту, командиру моряков:

– На рассвете быстро выскакиваете из траншеи и бегом – к окопу боевого охранения немцев. Лучше без шума, до первых выстрелов. Врываетесь в окоп, уничтожаете немцев, берёте пленного, подхватываете раненых – и быстро обратно. Далеко не зарывайтесь: неизвестно, сколько их там. Гранат Ф-1[6] побольше возьмите, РГД[7] оставьте здесь. По выявленным огневым точкам противника ведут огонь станковые пулемёты, наша миномётная батарея и два орудия. Моя рота поддерживает вас огнём, не выходя из траншей. Второе отделение младшего сержанта Грошева в маскхалатах, с двумя «дегтярями»[8], за час до рассвета выходит незаметно из траншеи и ползком, по руслу ручья, заходит на левый фланг. С началом атаки открывает пулемётный огонь, отвлекая немцев. С правого фланга вторая рота тоже демонстрирует атаку.

– Теперь – артиллеристам… – продолжал Макаров. – Выкатить пушки на прямую наводку, по два снаряда на пристрелку, и вести беглый огонь по второй траншее и пулемётным точкам, пока снаряды не кончатся. Санитарам подбирать раненых, санинструктор остаётся в траншее. Развернуть перевязочную в блиндаже второго отделения. Раненых отправим в тыл на машинах… На этом всё! Командиры расходятся по подразделениям и инструктируют красноармейцев, проверяют оружие и боекомплект. Лейтенант Колесников соберёт коммунистов. Комбат прибудет в три часа и примет командование. О готовности доложить ему.

Все молча вышли из блиндажа и быстро разошлись по траншее.

К прибытию комбата все были готовы. Отделение Грошева с вещмешками, набитыми пулемётными дисками, уже вышло: ползти им по руслу ручья ещё почти час.

Колесников зашёл в блиндаж к морякам. Они деловито переодевались в форменки и бушлаты, доставали из вещмешков бескозырки с названиями своих бывших кораблей. Моряки были в основном с Балтики и из охраны Наркомата ВМФ.

Мрачный лейтенант сидел в кителе со свежим подворотничком и золотыми шевронами на рукаве и курил трубку. На груди – две полоски о ранениях. В руках задумчиво вертел кинжал. Все моряки были с ножами на поясах и заточенными сапёрными лопатками. На винтовки уже примкнуты плоские штыки.

– Не беспокойся, политрук, всё сделаем быстро и в чистом виде. В декабре под Белым Растом огнём крещены, с тех пор из в боев не выходим… Дадим