Тайны Ногая, хана Кыпчакского ханства - Амерхан Межитов

всегда толковались неоднозначно. Некоторые авторы считают, что изначально этот термин появился в персидской историографии в XIII веке. Однако академик В. В. Бартольд, известный своей щепетильностью, в работе с первоисточниками оспаривал правомерность такой точки зрения, ссылаясь на более достоверные сведения. Термин «Дешт-и-Кыпчак» («Кыпчакская степь»), по его утверждению, вместо прежнего термина «Гузская степь» встречается уже у автора XI века, персидского поэта Насир-и-Хусрау. Отсюда, по мнению академика, следует, что данный термин закрепился в тот исторический период, когда миграционный процесс кыпчаков достиг своего апогея, то есть когда они, вытесняя огузов в южном и западном направлениях – в Поволжье и в южнорусские степи, – успешно сменили печенегов. По мере возвышения и усиления влияния кыпчаков, что означало их господствующую роль в политической жизни Восточной Европы и Средней Азии, под Дешт-и-Кыпчаком стали вполне обоснованно подразумевать степи от Иртыша до Дуная как территорию кыпчаков.

Данные о кыпчаках и о земле кыпчакской имеются в русских летописях, в сочинениях европейских путешественников, в записках восточных авторов. Как утверждают специалисты, наибольшее распространение термин «Дешт-и-Кыпчак» получает в персидских письменных источниках, особенно в XIII–XIV вв., в результате вытеснения арабского языка персидским.

В собранных источниках В. Г. Тизенгаузена топоним «Дешт-и-Кыпчак» (обобщённо – «Царство кыпчакское», а мы бы добавили – «Кыпчакское ханство») встречается довольно часто. При внимательном прочтении обращает на себя внимание то, что в более ранних персидских хрониках периода завоеваний Чингисхана термин «Дешт-и-Кыпчак» упоминается в значении главного этногеографического региона Улуса Джучи наряду с другими областями этого средневекового государства. Постепенно привычный географический термин «Дешт-и-Кыпчак» начинает употребляться отдельными персидскими историками с некоторым смысловым оттенком, придающим ему название государства.

Надо сказать, что данное обстоятельство впоследствии приобрело черты своеобразной историографической традиции, сыгравшей свою роль в исторических исследованиях. Однако в современной историографии термин «Дешт-и-Кыпчак» долгое время употреблялся больше как название географической местности, а не как название государства.

В географическом смысле под Дешт-и-Кыпчаком подразумевают исторический регион Евразии, представлявший собой Великую Степь, которая простиралась от устья Дуная до низовий Сырдарьи и озера Балхаш. В древнерусских источниках данный регион также называют Половецкой степью, которую населяли народы кыпчакской группы.

Дешт-и-Кыпчак – историческая территория, которая ныне разделена между тремя государствами: Россией, Украиной и Казахстаном.

Официальная историография утверждает, что в домонгольскую эпоху (имеется в виду нашествие Батыя) население Дешт-и-Кыпчака не представляло собой единой этнополитической общности, различаясь как по общественно-политической организации, так и по способам хозяйствования.

История страны кыпчаков до сих пор остаётся почти неизвестной современным историкам не только из-за недостатка источников. В течение долгого времени кыпчаки просто игнорировались исторической наукой. Правда, в последнее время информация накапливается, хотя с интерпретацией этих материалов дело обстоит далеко не просто. Слишком много существует противоречивых толкований, порой взаимоисключающих.

По мнению академика В. В. Трепавлова, в последние годы стали вызревать некоторые положения, которые, возможно, позволят по-новому взглянуть на историю Евразийских степей первых полутора тысячелетий нашей эры. При всей справедливости суждений историка В. Трепавлова, что персидское книжное понятие «Дешт-и-Кыпчак», «появившись в рамках мусульманской географической традиции и заменив прежние "Мафазаталь-гуз" и "Дашт-и-Хазар", обозначало один из регионов шестого "климата"», мы не можем согласиться с его утверждением, что оно не может служить наименованием какой-либо общности племён и народов. Безусловно, для иноземных наблюдателей все обитатели степной страны, как правило, выступали в качестве кыпчаков (или куманов). Этот этникон, как недвусмысленно утверждает В. Трепавлов, охватывал массу родоплеменных объединений, различных по происхождению. И, тем не менее, наименование «кыпчак» этим объединениям дали последние в силу своего доминирования. Можно сказать, что довольно значительная часть племён пользовалась словом «кыпчак» как самоназванием. Поэтому по поводу главенствующей роли значительной кыпчакской части можно не сомневаться, поскольку существует огромное количество свидетельств о явной многочисленности кыпчаков на данной территории в течение довольно длительного исторического периода.

Между тем мы имеем все основания говорить об обширном государстве кыпчаков, которое они создавали с XI века, придя с берегов Иртыша и заняв территорию современного Казахстана и Южнорусских степей. В X веке они занимали территорию нынешнего Северо-Западного Казахстана, гранича на востоке с кимаками, на юге – с огузами, а на западе – с хазарами. Вследствие демографического взрыва, главной причиной которого явилось перенаселение степей, кыпчаки вынуждены были в поисках новых земель и пастбищ для скота сдвинуться с насиженных мест. В результате кыпчаки вновь столкнулись с печенегами.

К этому времени противостояние печенегов с Византией достигло такого уровня, когда, не справившись с беспрерывным натиском печенегов, византийский император обратился за помощью к кыпчакам. Один из прагматичных кыпчакских солтанов решил поддержать византийцев с целью расправиться с давним соперником в степи. В результате кыпчаки, разгромив печенегов, заняли территорию от западных отрогов Тянь-Шаня до Дуная.

Части разгромленных печенегов вместе с тюркоязычными аланами или асами Северного Кавказа, болгарами и торками образовали политический союз с кыпчаками. Такое полиэтническое образование стало основой, ядром будущего кыпчакского государства, где кыпчаки играли организующую политическую роль при формировании новой политической общности. Именно поэтому к кыпчакскому периоду мы не только относим IX–XIII вв., но и включаем весь XIV век и время расцвета Золотой Орды, что даёт нам право уверенно пользоваться историческими источниками так называемого «золотоордынского» периода.

В основном это наблюдения арабских и персидских историков и путешественников. Однако сообщаемые ими географические данные можно без натяжки отнести и к XIII веку, поскольку размеры государства и основные его составляющие до второй половины XIV века существенных изменений не претерпели. Это подтверждается также сообщениями Плано Карпини. Правда, в своих попытках суммарно очертить территорию Золотой Орды ему не удаётся окончательно воссоздать целостную картину земель государства. Но здесь нас привлекают детали другого плана. В его стремлении определить суммарный список народов, который он приводит, обнаруживается интересный факт. В разное время обитавшие на обширных пространствах Европы и Азии и подвластные золотоордынским ханам, по свидетельству Карпини, оказываются, тем не менее, кыпчаки. Он упоминает лишь «страну команов» (так называли на Западе страну кыпчаков) с четырьмя реками: Днепром, Доном, Волгой и Яиком. Как известно с половецкого времени, эти реки к тому периоду уже несколько столетий считались кыпчакскими.

Это было, несомненно, вполне оформившееся государство с конкретными границами и обитателями. По свидетельству Гильома Рубрука, в самый начальный период Золотой Орды западные границы простирались «от устья Танаида (Дона) к западу, до Дуная», где всё принадлежало золотоордынцам, а также «за Дунаем, в направлении к Константинополю».

О масштабах государства кыпчаков можно судить по письменным источникам, которые приводят арабские и персидские историки. В их описаниях «Дешт-и-Кыпчак» простирается в длину на восемь, а в ширину – на шесть месяцев пути.