Сгорать от любви (и от стыда) - Яна Шарм

— Да, очаровательно, — выдавила она, поправляя шарф, который ветер норовил сорвать. Ее легкое пальто, выбранное из соображений элегантности, а не практичности, уже не казалось такой удачной идеей. Она мерзла. И не только от ветра.

«Дмитрий был бы доволен, — с горькой иронией подумала она. — Стильно. Соответствуешь окружению. Ничего лишнего».

— А вот тот малыш, Сережа, — Алена понизила голос, делая значительное лицо, — вон тот, в синей курточке. У него такой талант к рисованию! Психолог говорит, что через творчество он выплескивает всю свою боль. Мы обязательно найдем ему спонсора для художественной школы.

— Это замечательно, — откликнулась Вика, чувствуя, как ее собственная боль затягивается в плотный, невидимый для окружающих кокон. Она ловила себя на том, что завидует этим детям. Им хотя бы разрешено показывать свою боль. Ее же «боль» была бы воспринята как непростительная слабость, каприз избалованной жены успешного человека.

Она механически выполняла свою роль — улыбалась спонсорам, поправляла идеально лежащую скатерть на столе с канапе, делала вид, что внимательно слушает восторженные монологи Алены. Внутри же все застыло и онемело. Та же самая стерильная пустота, что и в их квартире, только на свежем воздухе.

Ее спасал телефон. Вернее, его молчание. Ни одного сообщения от мужа. Ни «как ты?», ни «скучаю». Деловая переписка с ассистентом о том, чтобы не забыть забрать костюм из химчистки, не в счет. Она убрала телефон в карман, чувствуя себя еще более одинокой, чем пять минут назад.

Именно в этот момент ее взгляд, блуждавший по толпе в поисках хоть чего-то настоящего, упал на него. Вернее, на неё.

На краю поляны, у старого, почти голого дуба с могучими, но уже обнаженными ветвями, стояла юная волонтер в яркой жилетке и озадаченно смотрела вверх. А на самой нижней, но все еще пугающе высокой ветке того самого дуба, сидел маленький, огненно-рыжий комочек. Котенок.

Он был так мал, что казался всего лишь рыжим пятнышком на фоне серой коры. Он сидел, вжавшись в ствол, его крошечное тельце дрожало от страха и холода. Спина была выгнута дугой, а хвост поджат так, что казалось, он вот-вот исчезнет. Из его груди вырывался тихий, но отчаянный жалобный писк, больше похожий на стон. Это был звук абсолютной беспомощности.

— Ах, бедняжка! — вздохнула Алена, заметив направление ее взгляда. Она поднесла руку к груди в театральном жесте. — Говорят, он там уже с утра. Боится слезть. Не волнуйся, сейчас кто-нибудь из работников парка придет, достанут. У них есть стремянка.

«Сейчас». Это «сейчас» длилось уже полчаса, если не больше. Вика наблюдала, как котенок, испугавшись резкого взмаха крыльев пролетающей вороны, жалобно мяукнул и попытался подняться выше. Ветка предательски качнулась, с нее градом посыпались последние рыжие листья. Сердце Вики сжалось так сильно, что она едва не вскрикнула. Это был не просто котенок. Это было нечто живое, хрупкое и напуганное в этом выверенном, декоративном мире. Нечто настоящее, что не вписывалось в идеальную картинку.

Она почувствовала странный импульс — острый, почти иррациональный. Потребность действовать. Не ждать, пока придет «кто-нибудь». Не делегировать ответственность, как это делал Дмитрий, решая все вопросы деньгами и поручениями подчиненным. Сделать что-то сама. Что-то нелепое, возможно, глупое, но настоящее. Спасти это крошечное, дрожащее существо.

— Ты куда? — удивленно спросила Алена, увидев, что Вика делает решительный шаг вперед.

Но Вика уже не слышала ее. Она шла к дубу, сбрасывая с плеч невидимые оковы ожиданий и условностей. Ее каблуки вязли в мягкой земле, ветер бесцеремонно трепал ее идеальную прическу. Она не знала, что будет делать. Просто не могла оставаться в стороне.

— Девушка, осторожно! Он дикий, может поцарапать! — крикнула ей вслед волонтер.

Виктория уже не слушала. Она скинула каблуки, и холодная влажная земля неприятно охватила ее босые ступни. Подойдя к стволу, она оценила ситуацию. Ветка была низкой, но не настолько. Придется подтягиваться.

«Боже, что я делаю? — пронеслось в ее голове. — Мне тридцать два, я жена успешного человека, и я собираюсь влезать на дерево в Prada? Дмитрий с ума сойдет…»

Но мысль о том, чтобы остановиться и вернуться к притворным улыбкам и пустым разговорам, была еще нелепее. Вздохнув, она ухватилась за шершавую кору.

Это оказалось сложнее, чем она думала. Узкая юбка, элегантная и сковывающая каждое движение, стала ее злейшим врагом. Каждая секунда этого восхождения была пародией на грацию. Она чувствовала, как на нее смотрят десятки глаз — участников вернисажа, детей, волонтеров. Наверное, она выглядела полной идиоткой.

Наконец, ей удалось забраться на толстый сук и усесться на нем верхом, как нелепая барышня из прошлого века. До котенка оставалось протянуть руку.

— Иди сюда, малыш, — прошептала она, стараясь, чтобы голос звучал ласково и не дрожал. — Все хорошо. Я тебя не обижу.

Рыжий комочек с опасливым интересом посмотрел на нее. Он сделал неуверенный шажок. Еще один. Вика протянула руку, и в этот момент порыв ветра резко качнул ветку. Она инстинктивно вскрикнула и отшатнулась, а котенок, испугавшись, метнулся назад, на самый конец ветки. Та затрещала под его легким весом так громко и угрожающе, будто ломалась пополам.

У Виктории перехватило дыхание. Она сидела на дереве, в нелепой позе, с разодранными в клочья колготками, а ее спасательная миссия обернулась полным провалом. Она не спасла котенка. Она загнала его в еще большую ловушку, сделав его положение еще более опасным.

И тут до нее донесся новый, нарастающий звук, от которого кровь застыла в ее жилах. Это был не треск ветки. Это был низкий, мощный гул моторов и пронзительный вой сирен, который вот-вот должен был вывернуть за поворот аллеи.

Кто-то вызвал пожарных.

Глава 3

Пожар на дереве (и под юбкой)

Мысль о том, что сейчас приедут пожарные, заставила Вику почувствовать себя идиоткой космического масштаба. Пожарные! Из-за котенка! Ее мозг услужливо нарисовал картину: бравые парни в касках, разматывающие рукава для тушения ее репутации. Она ясно видела лица гостей вернисажа — эти смешки за изящно поднятыми ладонями, эти осуждающие взгляды, этот шепоток: «Смотрите, жена Волкова совсем свихнулась!»

Рыжий виновник торжества, почуяв неладное, жалобно мяукнул. И этот звук, такой настоящий и беззащитный, вернул Вику к реальности. Нет, она не позволит этому рыжему заложнику дерева и общественному мнению сломать себя.

«Соберись, Виктория! Ты не трусиха!»

Сжав зубы, она попыталась подтянуться и дотянуться до него. Но узкая юбка,