Королева кабачков сегодня в ударе - Светлана Нарватова

Впрочем, по сравнению с потрясением после суда странное перемещение не казалось таким уж шокирующим. В том мире её ничего не держало, кроме мамы, если уж совсем честно.

Но там у Томы хотя бы документы были. Долгов к документам три вагона. Зато работа в наличии. И интернет, где ответы на все вопросы. Набрала бы она сейчас в телефоне…

Тут Тамара вспомнила, что в сумочке у неё лежит телефон!

Однако вместо привычной сумки на плече обнаружилась котомка. Никакого телефона там не было. Зато обнаружились пяльцы, нитки и иголка, о которую Тома укололась. Хорошо, что бабулька представилась феей из Золушки, а не колдуньей из Спящей красавицы!

Происходящее казалось столь абсурдным, что Тамара наконец поняла: это сон. Плохой сон. Начиная с самого суда.

Всё это ей снится.

Нужно просто дождаться, когда она проснётся, и рассказать Паше. Они дружно посмеются, она сварит мужу утренний кофе и побежит на работу. На этой мысли Тома успокоилась и поддалась напору бабульки. Раз уж она всего лишь спит, отчего бы не получить удовольствие от приключения?

— Бабулечка, а как вас зовут? — спросила Тома, и подумала, что в вопросе смутно угадывались мотивы «Бабушка, а зачем тебе такие большие зубы?».

Спутница её, безусловно, была особой странной. И даже пугающей. Но раз Тамара просто спит, волноваться не о чем.

— Зови меня тётушкой Марж, Томочка, — с готовностью представилась та.

Тамара было напряглась: своё имя незнакомке она не называла. Но потом вспомнила, что всё это ей только снится, и успокоилась. Уж её-то собственное подсознание точно знает, как её зовут!

— Тётушка Марж, а где находится город Любавицы? — продолжила Тамара игры разума.

— Так в Княжеви́не, королевстве нашем, Томочка. Где же ещё? Вот и до дома мы дошли, девонька.

Бабуля показала на нарядный, как расписной пряник, домик: крыша и оконные рамы сиреневые, стены оранжевые, фронтон желтый, наличники цвета морской волны, по простенкам резные, словно кружево, белые узоры. Ярко. Но миленько.

— Вот и хорошо, — Тамара вошла в калитку такого же вырвиглазно сиреневого, как крыша, цвета. За забором теснились клумбочки с цветами. А за ними, уходя за дом, сколько глаз хватало, тянулись кабачковые плети. — А зачем вам столько кабачков, тётушка Марж? — удивилась Тома причудам сна. «Чтобы лучше слышать тебя, внученька», — ответила она про себя.

— Да сами они. Нравится им тут расти, вот и растут. Прямо не знаю, куды девать!

Всё же бабулька пыталась от них избавиться. И за то, что Тома ей помешала, затащила нежданную помощницу в непонятные «Княженя́». Княжевину, точнее.

Хорошо, что только во сне!

— Так я пойду? — Тамара неуверенно прислонила сумку к крыльцу.

— Да куды ж ты пойдёшь, деточка? У меня и оставайся! Дом большой, места хватит, — радостно улыбаясь, предложила бабулька. — Поешь, поспишь. А там, глядишь, может, вспомню я, как тебя обратно отправить, — вцепилась она в руку, заглядывая в глаза.

Вопреки бредовости происходящего — что для сна-то дело обычное, — в словах старушки была несомненная логика. Ну правда, куда Тома пойдёт в этом незнакомом месте? Нетушки, лучше она до пробуждения спокойно пересидит в пряничном домике.

— Только угостить мне тебя нечем, — призналась бабулька, когда Тома пересекла порог.

Внутри домик оказался не таким психоделическим, как снаружи. Обычная рубленая изба, правда, очень светлая. С вышитыми шторками на окошках, расписными дощечками и перевернутыми вниз букетиками из трав и цветов вместо картин на стенах. Пучки травок распространяли приятный пряный аромат. Ключевую роль во внутреннем убранстве избушки играла белая с сиреневым орнаментом печка. По занимаемому месту — так уж точно.

— А вы, тётушка Марж, случаем, к Мальчику-с-Пальчику никакого отношения не имеете? — на всякий случай уточнила Тома. — Или Гретте с Гензелем?

— Слышу о таких впервой, — заявила бабулька и поспешила скрыться за занавеской. — Это всё тётка моя. Двоюродная, ‑ высунула она нос оттуда. — А ты, Томочка, готовить-то умеешь?

— Умею, бабушка. Умею. — Тамара подумала, что лучше она, чем её.

— Ну так что на огороде ести, всё можно брати, — гостеприимно скинула хозяйка на гостью заботы о пропитании.

На огороде брати — не от себя отрезати. На этой оптимистичной ноте Тамара отправилась осматривать фронт кулинарных работ.

Беглое знакомство с грядками подтвердило первое впечатление: кабачки захватили всё, до чего смогли дотянуться. А тянулись они далеко. Длинноплетистые сорта предпочитала бабулька.

Среди кабачковых побегов Тома легко нашла несколько тыквенных. Плоды на них были гигантскими. И правда, хоть карету делай. Главное, сейчас для полноты комплекта на крысиное гнездо не наткнуться!

Из мелочи у самого забора обнаружилась полудикая грядка с пряной зеленью. Тамара нарвала, что было знакомо, и поспешила в дом.

— Бабушка, а сметанка и маслице у вас есть? — спросила с порога Тома.

— Со сметанкой и маслицем кто угодно приготовит… — пробурчала бабушка Марж из-за шторки, которой отгораживался небольшой уголок. — Да ести, ести. В погребе-то ести. Только надо слезти!

Вот «слезти» в погреб в незнакомой избе сомнительной бабульки Тамара категорически не собиралась.

— Жаль, что я не знаю, где что искать, — посетовала она. — Да и ноги, чего доброго, переломать могу с непривычки. Вы бы, тётушка Марж, поискали бы сами.

— Ох, ну пойду, пойду… — Старушка вышла из-за занавески в ещё более поношенной, заплатанной, но опрятной одежде и пошоркала в сторону сеней.

— А я за дровами могу сходить! — бросила Тамара ей вслед.

— Ой, и сходи! Дровник возля отхожего места! — Бабулька неопределённо махнула рукой в сторону входной двери.

Хотя это снаружи она была «входной». А внутри — выходная! Тамара хихикнула неожиданному открытию и поспешила выполнить взятые на себя обязательства.

❧❁❧

Туалет типа сортир Тома приметила ещё в первый свой огородный поход по характерному «бубновому» ромбику-окошку. Запаха, что интересно, от строения, скромно притулившегося в дальнем углу участка, не было. Либо им не пользовались по назначению, либо в Любавицах нашли крутой противосмрадный лайфхак. Тома открыла дверь в дровник и обнаружила на полу кошку с двумя котятами. Непонятно, как они все туда забрались, но единственной эмоцией кошки было недовольство, выраженное в ленивом мяве. Значит, от голода и несправленных нужд компания не страдала. Кошка