Жезл времён. Рассказ эльфа - 1ex0

их по-настоящему. А та надежда, которую обрёл я, когда подумал, что все мои сородичи скрываются где-нибудь в подземелье, хоть и обернулась ложью, но свою роль она исполнила – дала мне движение, чтобы я добрался до Зорагозуса. Но теперь я иду спасать свой народ от смерти.

Потоки времени в один миг поменялись, и я почувствовал это, после чего жезл оставил меня тут. И я слился с тем временем. Да, я вернулся домой. Прежний дух мира и гармонии, чистое звёздное недо, полный лик Теоссира. Но богини в нём не было, ведь она не знает, что я тут. Рядом – Зорагозус, а вокруг – живые сёстры-ивы. Хотел бы я сказал, что возрадовался и возликовал в этом, да только ложью это будет, ведь я отрёкся от света, став чёрным эльфом. И сперва я должен был спасти свой мир, а уж потом позаботиться о самом себе, найти возможность вылечить эту тьму, что я допустил в себе, потому что сейчас мне нужен был только лишь мой здравый ум, чтобы принимать решения. И первый вопрос, который мне нужно решить прямо сейчас – почему в зале совета на месте Лианиэля, нашего представителя, находилась какая-то девушка. Но, идя по Мордалали, я ощущал, что воздух пронизан не только духом леса, арлис и эльфов. Был также и еле уловимый дух саткара. Что ж, значит, тирф уже пришёл сюда и начинает плести свои козни. Не буду медлить.

Но, пока я покидал Ивулиофаль, ко мне пришла мысль, что сначала нужно разобраться со временем, в которое переместился я, чтобы понять, сколько осталось до того, как саткар начнёт действовать. То, что он где-то здесь, мне подсказывало моё чутьё. Но когда он собирается начать действовать, мне ещё только предстоит узнать. И собирался я это проверить с помощью Марсадаэля. Согласно его письму, он любовался полным ликом Теоссира на вершине Сенквинетиля и восхищался своею Сифиэлью на празднестве Алмалиале, который заканчивается перед наступлением ночи. И, если сейчас как раз полный круг в небе, то всё это уже случилось. Значит, влюблённый уже побывал на этом событии, а потому они должны любоваться полным кругом ночного светила на этой самой вершине. Осталось лишь последнее, что он ещё не сделал – не насладился её ароматом на полях Селезвиона. И только после этого случатся трагические события, которые приведут его вновь на вершину горы, где он и умрёт, но это будет следующее полнолунье Теоссира. А ведь саткар уже здесь. Что тирф будет делать всё это время? Или, может, сочиняя это письмо, враг вовсе не удосужился просчитать хоть какие-то сроки, чтобы его история не выглядела хоть сколь-нибудь подозрительно, как будто бы её придумывало сразу несколько саткаров, а потом кое-как слили её воедино и оставили там, на вершине. Само собой, никакого Марсадаэля с его Сифиэлью увидеть я не смогу, потому что даже сейчас, мчась в Далармиэлию, я не встретил ни одной эльфийской пары. Все мужчины ходили исключительно со своими арлисами. А вот эльфийки остались без пар. А ещё я повстречал одинокую арлису. И эта встреча была странной. Она глядела на меня так, будто бы мы знакомы, хотя я впервые видел её. Она заступила мне дорогу, так что пришлось остановиться. Обворожительная невысокая девушка с белыми, как туман волосами, носящая на себе одежды из листьев орту-арава, внимательно смотрела мне в глаза своими сияющими во тьме белыми зрачками. Чуть помолчав, всмотревшись в меня, она спросила своим дивным голоском:

- Что ты с собой сделал, несчастный?

Она говорила о той тьме, которой было позволено прорасти во мне, чтобы исполнить своё предназначение. На что я лишь сухим и безучастным голосом отвечал ей:

- Так надо, поверь. Когда я исполню всё, для чего был послан сюда, обязательно исправлю это.

Она развела руки и стала двигаться ко мне, показывая, что собирается обнять меня. Я не стал уклоняться. И в тот миг, как наши объятья сомкнулись, воцарилось полное безмолвие. Я ничего не чувствовал. Поначалу. Но спустя небольшое время я стал понимать, что наслаждаюсь ею, что ко мне возвращается радость жизни. И мой разум тут же среагировал на это. Я отстранился от неё и, стараясь не смотреть ей в глаза, ответил:

- Нет, сначала я должен сделать то, ради чего я сюда пришёл.

- Знаю, - голос её опустился до шёпота, - У тебя ещё есть шанс. И я не хочу, чтобы ты его упустил. Ведь из тёмной бездны нет возврата. Если ты пробудешь в одиночестве слишком долго, оно поглотит тебя целиком. И только лишь смерть спасёт тебя от мучений, которые ты испытаешь тогда, - чуть помолчав, она сказала, - Возьми меня с собой.

Эти слова. Мне сложно передать, как сильно они въелись мне в душу. Она попросилась не просто ко мне в попутчицы, чтобы я разделил все горести своего пути, но в эти слова было вложено нечто большее – она пригласила меня стать её мужем. Это так сильно колыхнуло моё сердце, что вся тьма, которую допустил я в себе, чуть было не изгладилась из меня. Этого нельзя было допустить. Я обязан был сохранить здравомыслие. Я обязан был остаться отделённым от своих сородичей, чтобы спасти их, чтобы их жизни, их радость, их любовь не отвлекали меня, не звали к себе, не сбивали с моей цели. А потому я ответил ей коротко: «Нет» и устремился вперёд. Она же на прощание произнесла слово, которое с языка дулов означает прощание без надежды увидеться снова. Что ж, возможно, оно и к лучшему. Сколько мне ещё предстоит сделать? Не получится ли так, что тьма поглотит меня целиком, и пути назад уже не будет? Настала пора это выяснить.

Конечно, двигаясь, по Ильтавиланэ к Фильфаланэ, я не мог избавиться от видения прошлого, когда вся эта дорога была усеяна мёртвыми далрами. Только сейчас они все были вместе, а там порознь. Как можно подумать, что эти счастливые пары могут разделиться? Но в тот же миг я понял: если убрать из этих картин арлис, то как раз таки получатся разрозненные эльфы. Да! Мужчины тогда будут идти по одному, как и девушки. Может, арлис просто не станет. Они выживут и уйдут. Или разбегутся и спрячутся. А, может, это именно они виновны в гибели моего народа? Скажем, саткар использовал их, чтобы они перебили всех моих братьев и сестёр, а после увёл их куда-нибудь или, скажем, убил, а заем