Стивен Кинг за железным занавесом (история книг С. Кинга в СССР и России, 1981-2025) - Ернар Шамбаев

члены экипажа. Эта катастрофа стала крупнейшей на Черном море в мирное время. Трагедия произошла из-за роковой халатности. Капитан «Нахимова» знал о приближении сухогруза, но, полагаясь на зыбкую договоренность с его капитаном, беспечно покинул мостик и ушел в каюту читать увлекательный роман, оставив мостик на второго помощника. Этот помощник был пожилым человеком, которому в тот момент приходилось одновременно следить за курсом, вести радиопереговоры и контролировать судно. Он не справился. Когда столкновение стало неизбежным, капитан не бросился на мостик, не взял управление в свои руки, не предпринял попыток спасти судно. Чем он был занят? Читал роман Стивена Кинга «Воспламеняющая взглядом» и лишь в последние секунды осознал происходящее[43].

В середине 90-х, когда прошло несколько лет после распада СССР, женщина, жившая со мной в одном многоквартирном доме, поведала с заговорщическим видом: «Те катастрофы – это негодование природы на Перестройку Горбачева, это наказание, это ответ природы». По странному обстоятельству после этого я ее больше не видел.

Такие взгляды были довольно распространены в постсоветском обществе, ударившемся в 90-х годах в суеверие, мистику, оккультизм и конспирологические теории. Однако, думается, во всех этих трагедиях главную роль играли не природные силы, а человеческие ошибки, просчеты и халатность.

Катастрофы перестройки были симптомами системного кризиса. СССР трещал по швам, и чем ближе был его конец, тем страшнее случались бедствия. Они оставили глубокий след в массовом сознании. К концу 80-х люди уже автоматически воспринимали любое несчастье как вину советской власти.

Кинг в видеосалонах

Был еще один канал, по которому Кинг просачивался в СССР. Американские фильмы. Экранизации. Стивен Кинг на видеокассетах.

Если литературный бастион Главлита еще стоял, сопротивляясь литературе ужасов, триллерам, боевикам, мистической, эротической и прочей «низкой» литературе, то киношный фронт пал одним из первых.

С 1987–1988 годов, с началом легализации предпринимательства, видеосалоны начали массово открываться по всему Советскому Союзу, как грибы после дождя, – явление для советского человека абсолютно новое и даже ошеломляющее. Это были простые помещения: несколько десятков стульев, телевизор и видеомагнитофон. Клубы, подвалы, а иногда даже экзотические площадки вроде списанных речных судов, старых автобусов или железнодорожных вагонов. Люди приходили сюда не просто смотреть фильмы за 1 рубль, а прикоснуться к запретному, гипнотизирующему западному миру, который ранее был доступен лишь единицам. Этот поток буквально прорвал плотину, долго сдерживавшую влияние американской массовой культуры.

На фоне привычного советского кинематографа голливудская продукция казалась настоящим откровением. Если бы сейчас вдруг приземлились инопланетяне, то даже они, наверное, не смогли бы произвести такого эффекта, какое произвело тогдашнее американское кино на советских граждан.

В этом хлынувшем в страну потоке западного кино в Советский Союз прибыли и экранизации произведений Стивена Кинга. Конечно, главными именами того времени – теми, что были у всех на слуху – оставались Сильвестр Сталлоне, Арнольд Шварценеггер, Жан-Клод Ван Дамм и Брюс Ли. Тем не менее имя Кинга начало время от времени всплывать – не столь громко, но настойчиво. В видеосалонах регулярно крутили фильмы по его книгам и сценариям: «Серебряная пуля», «Дети кукурузы», «Кошачий глаз», «Кэрри», «Сияние». Если вы помните, в СССР Кинг пришел как серьезный и глубокий писатель-фантаст. Но экранизации превращали его в короля ужасов еще до книжного бума, начавшегося с 1992 года.

Фильмы хлынули в СССР без малейшего отбора и цензуры. Их переводили наспех – зачастую с экземпляра VHS-кассеты, перезаписанного десятки раз. Озвучкой занимались люди вроде Леонида Володарского (помните первый перевод Кинга на русский язык?), Алексея Михалева, Андрея Гаврилова и других: с характерным гнусавым или монотонным голосом, наложенным поверх оригинальной дорожки и звучащим одновременно за всех персонажей. Качество перевода оставляло желать лучшего: слова упрощались, терялись, фразы искажались, а смысл оригинала становился порой трудноуловимым (хотя это не имело особого значения).

Но куда опаснее оказалось не качество перевода, а само содержание огромной части поступивших фильмов. Вместе с шедеврами американского кинематографа в страну бесконтрольно устремилась лавина низкопробного трэша и киноширпотреба: дешевые боевики, второсортные триллеры, хорроры категории B, где насилие, цинизм и агрессия подчас возводились в культ.

Эпоха видеосалонной лихорадки была короткой, но невероятно мощной и значимой. Видеосалоны просуществовали с конца 1980-х до начала 1990-х годов, постепенно уступая место персональным видеомагнитофонам. Однако их влияние на культурный ландшафт СССР и России трудно переоценить.

Принесло ли это вред стране? Без малейшего сомнения – да. Советский человек оказался абсолютно не готов к подобному культурному вторжению. Если на Западе зритель за долгие десятилетия привык воспринимать кино, особенно массовое, прежде всего как легкое развлечение, способ провести вечер, сбежать от реальности на пару часов, то у нас же все было иначе. У нас все было гораздо серьезнее. Советский человек был воспитан так, что кино (важнейшее из искусств, как говорил незабвенный Владимир Ильич) воспринимал как руководство к действию, как наглядный пример модели поведения. Кино было средством воспитания, формирования взглядов и мировоззрения.

И последствия не заставили себя долго ждать. Прекрасно помню 1990 год, когда после просмотра очередного боевика с Брюсом Ли толпы подростков, разгоряченных сценами драк, высыпали из видеосалона и принимались крушить автобусные остановки, телефонные будки и все, что попадалось под руку. Агрессия, насилие, жестокость – все это, увиденное на экране, мгновенно перетекало в реальную жизнь.

Отечественное перестроечное кино, не желая терять зрительское внимание, старалось не отставать и быстро подстроилось под новые настроения. Появились фильмы, полные чернухи, шока, натурализма, кича, лишенные прежней морали и идеологии. Киношный экран заполнился историями о разложении, жестокости, крахе человеческих ценностей с зашкаливающим уровнем насилия.

Я хорошо помню собственные ощущения после выхода из кинотеатра, где шли «Меня зовут Арлекино» или «Трагедия в стиле рок». Я смотрел на лица взрослых, на которых было написано: «Как после такого вообще можно дальше жить?» Они были похожи на людей, которые только что пережили личную катастрофу.

Сегодня российский зритель воспринимает кино прежде всего как способ отдохнуть, развлечься, скоротать вечер. Как игру ума. Но в ту переломную эпоху все было иначе.

Кинг – Ельцину

В истории взаимоотношений Стивена Кинга (или, если быть точнее, его книг) с советским и постсоветским пространством имеется немало удивительных эпизодов. Один из самых любопытных – встреча писателя, переводчика и сценариста Сергея Таска с кандидатом в народные депутаты СССР Борисом Ельциным в феврале 1989 года, когда последний еще только начинал свое очередное политическое восхождение после опалы.

Сергей Таск был одним из первых, кто открыл советскому читателю Стивена Кинга. Именно он (на пару с О. Васильевым) перевел «Мертвую