«…Сохрани мою печальную историю…» Блокадный дневник Лены Мухиной - Елена Владимировна Мухина

Как приятно слышать, когда горнист играет отбой. Ведь этот звук трубы да «Интернационал» в 11 часов – это и вся «музыка», которую мы слышим. Давно уже по радио не слышно ни песни, ни музыки. Только последние известия, передача для молодежи (вместо хроники) и изредка передача для старших школьников. А все больше разные подбадривающие внушительные статьи. Смысл все один и тот же: «Впереди тяжелые испытания и жертвы, но победа будет за нами. Мы не одни. С нами вся страна, с нами весь цивилизованный мир. Все следят за нами, все уверены в нашей победе. Ленинградец, собери все свои силы. Не позволь запятнать славное имя нашего города».

Рвутся фугасы, трясется земля.

Зарево красное, словно заря.

Злися, гадюка, бесись, но не взять,

Город родной мой тебе не отнять.

Вражья ракета встревожила тьму.

Мы за все это отплатим ему.

Земли советские кровь залила.

Гитлер за это заплатит сполна.

Рушатся здания, стекла звенят.

Летчики с свастикой город бомбят.

Наших зениток снаряды поют.

Сбросив свой груз, фашисты бегут.

Утра рассвет над домами стоит[67].

Раненый город тревожно молчит.

Трудятся люди, сил не жалея,

Чтоб его раны закрыть поскорее.

Город, тебя разрушает бандит.

Злобою лютой к тебе он горит.

Но не увидеть врагу никогда

Улиц широких, прямых как стрела.

Город, носящий имя вождя,

Город великий, творенье Петра.

Все как один желаньем горят,

Чтобы тебя отстоять, Ленинград.

14/IX-41 года

Немцы стреляют в нас из дальнобойных орудий. Вчера подвергся обстрелу наш район. Наш дом пока цел, но вокруг нас, буквально вокруг нас падали снаряды: на Ивановской, на Разъезжей, 16, во Владимирском садике, на ул. Марата, на ул. Правды, около Большого драматического театра, недалеко от Александринского театра и в др. местах. Снаряды перелетали через наш дом, или не долетали до нас, или пролетали стороной. Но каждую минуту мы можем быть убиты. Почему наши не найдут и [не] разбомбят эти проклятые орудия. Казалось, что может быть проще, спустить 2 бомбочки по 2000 кг, и были бы спасены 1000 жизней. Ведь всем хочется жить. И тем, которые уже убиты, тоже хотелось жить. А среди убитых дети, грудные младенцы, старые люди, молодые: девушки, парни, всем так хотелось жить. Но снаряд не выбирает жертву, он слеп, этот зловещий кусок металла, он не щадит никого, и никак от него не убережешься, только и спасенье, что безвыходно сидеть в подвале. Но это невозможно для многих.

Я своими ушами слышала жужжанье неприятельского снаряда, потом свист, треск и грохот рушащегося здания и гулкое эхо. Жутко! Страшно!

Но зато совсем нет В. Т.

Как ни странно, 10-ого было 10 В. Т., 11-ого – 11 В. Т., а 12-ого только 2 В. Т.: утром в 10 часов и вечером в 10 часов, причем ночная В. Т. не имела «представления». 13-ого, вчера, была только одна В. Т., и в такое время, когда никто не ожидал, в 3 часа ночи.

Мы, ленинградцы, за эти страшные 3 дня: 8, 9, 10-ое сентября привыкли к тому, что ровно около 11-ти выла сирена, все спешили в убежище (кому жизнь дорога) и начиналось представление: ракеты, гул самолетов, грохот фугасов, свист зажигательных бомб. Поэтому 11-ого многие уже заранее спустились вниз, а В. Т. продолжалась только полчаса. Но 12-ого начался интенсивный обстрел из орудий, и поэтому многие ночуют в бомбоубежище, особенно те, которые живут в 5-ом этаже той части здания, которая обращена в сторону, откуда стреляют.

И потом зря называется это подвальное помещение бомбоубежищем. Это, скорее, снарядоубежище, а перед бомбой не устоит. На основании наблюдений в эти 3 дня бомбардировки Ленинграда стало известно, что почти всегда убежище или пробивалось насквозь, или его заваливало. Так, например, было на 5-ой Красноармейской улице. Бомба большой взрывной силы ударила в каменный, очень прочный 9-тиэтажный дом и разрушила большую часть его до основания, но одна часть стены, над самым тем местом, где находилось бомбоубежище, устояла, но грозила каждую минуту рухнуть, и поэтому невозможно было откопать засыпанных в убежище, надо было рушить стену, но пока это делали, многие из несчастных погибли.

19 сентября

Сегодня в 4 часа дня завыли сирены и гудки. Эта была 4 воздушная тревога. Я быстро оделась и продолжала читать книгу, я почему-то успокаивала себя мыслью, что днем бомбы не бросают. В общем, я не спустилась сразу вниз, но оделась.

Началась стрельба зениток. Все ближе, ближе. Дело в том, что за нашим домом на катке устроена военная площадка, там установлены зенитки. Это очень опасно. И вот когда зарявкали зенитки с катка, я решила, что пора итти. Когда я выбежала на лестницу, послышался совсем над головой, как мне показалось, жуткий вой и свист. Из квартир выскакивали люди и мчались стрелой вниз.

– Скорей, скорей, на нас летят бомбы! – закричал кто-то.

Мы помчались еще быстрей. Послышался какой-то глухой взрыв, потом еще и еще. Опять свист, вой, и опять взрыв. Мы инстинктивно съежились, нам казалось, что на нас рухнет потолок.

Наконец мы в бомбоубежище. Мы все тряслись. Мы были спасены. Но никто не верил этому счастью. И действительно, наше счастье, бомбы упали не на дома, а на мостовую.

К вечеру мы узнали о результатах бомбардировки: были сброшены фугасные бомбы. 3 упали у 5-ти углов[68], 3 поразили расстояние от 5-ти углов до площади Нахимсона[69]. Одна бомба разрушила дом на Колокольной, и одна упала опять-таки на мостовую на ул. Правды. Благодаря счастливой случайности наш дом остался цел. Даже стекла целы. А на улице по обеим сторонам у тех мест, где упали бомбы, стекла выбиты. Да, я забыла еще сказать, что на площади Нахимсона бомба попала в трамвай, но пустой. Пассажиры уже все вышли.

Бомбы во многих местах разрушили трамвайную линию. Разорваны электрические провода, так что трамваи все стоят.

Да, жуткий денек, а сколько их таких еще впереди!

22 сентября

Я пока жива и могу писать дневник.

У меня теперь совсем нет уверенности в том, что Ленинград не