«…Сохрани мою печальную историю…» Блокадный дневник Лены Мухиной - Елена Владимировна Мухина

– Да нет. Просто ему было скучно. А теперь он занимается, ему не скучно. Вот уже сколько времени прошло, а он не звонит мне. Конечно, придти ко мне он не придет, но позвонить он мог бы, если [бы] захотел. Значит, не хочет.

– Ну что ты, Тамара!

– Что ты, что ты. Когда он захотел, позвонил мне. Попросил придти. Мы тогда с ним в кино пошли.

– Ну, так он тебе звонил. Так в чем же дело?

– Звонил. А только когда. Когда я приехала.

– Ну, так у тебя хоть это. А у меня и этого нет.

Тамара не обратила особого внимания на эти слова. А в них я заключила многое. Вот у Тамары есть настоящий товарищ. Товарищ, так как он захотел увидеть Тамару, он ей позвонил, он ее позвал.

У меня есть тоже так называемый «товарищ». Но какой он мне товарищ, если он даже забыл о моем существовании. Мы так давно не виделись, и его это даже не беспокоит. Такие люди не называются товарищами. У него нет телефона, хорошо, он мог бы передать записку мне через Тамару. Пригласить меня к себе или самому придти. А зачем он так просто удерживает за собой звание «товарища».

Мое мнение такое: или отрекись от этого звания, или будь достоин его. Слово товарищ – это не пустой звук. И он обязывает [к] кое-чему.

7-ого [сентября]

Сегодня МЮД[58]. Всеобщий воскресник. Мама тоже работает. По радио сегодня транслировали митинг женщин из Москвы. Я слышала взволнованные голоса Барсовой, Марины Расковой, Долорес Ибаррури[59], немецкой писательницы, румынской женщины и многих других.

Глубоко волнующие слова!

Говорят, что вчера в 12 часов вечера на Старом Невском были сброшены бомбы, которые разрушили 3 здания[60]. Пока я жива, а что будет дальше – неизвестно.

8-ого сентября

С утра была небольшая воздушная тревога. Вчера я дочитала книгу Водовозовой «История одного детства»[61]. Люся дала мне книгу – роман Густава Эмара «Курумилла»[62].

Сегодня, как всегда, мама пришла в 7 часов. Она принесла помидоры, капусту, и мы сели обедать. Не успели мы съесть и 3-ех ложек, как завыла зловеще сирена. Мы продолжали спокойно есть, только приоткрыли слегка окно. Но не успели мы и 2-ух ложек съесть, как послышались первые залпы зениток, потом еще и еще и все ближе и ближе, потом что-то застрекотало. И наконец больше оставаться в комнате было невозможно. Мама побежала узнать, в чем дело. У меня глаза от страха расширились, я вскочила как ужаленная, потому что творилось что-то непонятное, был такой грохот, шум, что казалось, что само небо раскалывается. Я уже подумала, что рвутся бомбы, что наступил конец. Я схватила пальто, дрожащими руками стала его натягивать, нахлобучила берет и помчалась в бомбоубежище. По лестнице горохом сыпались люди, одни в охапку тащат детей, другие тянут старух. А на улице что-то творится, какое-то страшное. У меня в голове только одно: скорей вниз, там спасенье.

В бомбоубежище полно народу. Кое-как мы протолкались во 2-ую комнату и там сели. А за стеной все грохотало и гремело, несмотря на то что в бомбоубежище было очень шумно.

Когда совсем стихло, мама пошла домой, так как устала и была голодна. Ушла домой и Ака. Я осталась. Вскоре мама пришла и, наклонившись к нам, чтоб другие не слышали, сказала, что недалеко огромный пожар, так как столб дыма закрыл половину горизонта. Вскоре был дан отбой. Я помчалась на улицу. Выбежав на двор, я заметила, что на дворе совсем сумрачно. Все смотрели наверх, я тоже посмотрела и ужаснулась. Клубясь и извиваясь, по небу расползалось облако дыма, подобно грозовой туче. Зловещее и грозное, оно представляло величественную картинку, оно напоминало извержение вулкана. Никогда я не видела ничего подобного. Я побежала к Ивановской улице[63]. На улице все суетилось. Все куда-то торопились, взмахивали руками. Мальчишки, парни, подростки, расталкивая прохожих, целыми толпами устремились туда, откуда надвигалась эта страшная туча. В воздухе пахло гарью. Я дошла по Ивановской на улицу Правды и немного продвинулась по ней. В просвете между домами я увидела, что внизу этот дым был багрово-красным, он клубился и медленно полз по небу. По Звенигородской машина за машиной мчались пожарные части. Какая-то женщина мимоходом заметила, что «это» за Александро-Невской лаврой, километрах в 3-ех отсюда.

– Химический завод горит. Там, где лаки, краски…[64] – сказала она и побежала дальше.

Я пошла домой. На Ивановской ребята хвастались количеством подобранных осколков от снарядов зениток. По Загородному тоже промчались пожарные машины 11-ой пожарной команды. Да, хороший подарочек припасли фашисты Ленинграду. И как они, сволочи, прорвались. Непонятно.

А говорят, на Старом Невском бомбами разрушен 6-тиэтажный дом. Говорят, то место оцеплено милицией и сегодня весь день вывозили трупы.

Сегодня я не буду раздеваться. Боже, какая будет эта ночь!

С половины одиннадцатого до без четверти час продолжалась эта В. Т. Я только что легла и собиралась заснуть. Я как бы предчувствовала, что сегодня будет, поэтому я даже ботинок не раздевала. Как только завыла сирена, я вскочила, одела пальто и вместе с другими [вышла] из квартиры. Побежала в бомбоубежище. Моя поспешность была не излишней, уже, когда мы спускались в подвал, на улице уже все грохотало и гремело. В убежище было еще больше народа, чем днем. За стеной свирепствовали зенитки, потом послышались разрывы и под нами задрожал пол. На минуту погасло электричество, и все погрузилось в темноту.

Мы просидели в убежище не так уж долго, всего каких-нибудь 2 часа, а уж под конец совершенно измучились. Дети плакали, просились домой, матери устали держать их на руках, все хотели спать. В течение первого часа все приходили и приходили люди с завернутыми в одеяло детьми. Убежище было битком набито. И это только 2 часа. А если б пришлось сидеть 6 или 8 часов. Как бы мы вытерпели? Я сегодня совершенно не выспалась. Голова трещит.

В сегодняшнем Информбюро сообщается, что под Смоленском в результате 26-тидневных боев разбито несколько дивизий противника. Остатки этих дивизий поспешно отходят.

Сегодня впервые объявили: «Налет немецких самолетов на Ленинград». Оказывается, что прорвалась группа вражеских самолетов и в первом налете были сброшены на разные районы города зажигательные бомбы. Возникло несколько пожаров жилых зданий и складов,