Ё-моё! - Гарри Яковлевич Бардин

— Ну да.

— А вы им предлагаете Серебрякова?

— Ну да.

— Вот что, Эдик! Сначала с ними встречусь я, а потом пусть с ними встречается Коля и партбюро.

— Согласен. Но ты в Москве?

— Да в Москве я! В Москве!

И вот этот день настал. Мы встретились с продюсерами.

До прихода заморских гостей директор и заместитель директора о чем-то взволнованно разговаривали. Я прислушался.

Директор строго спрашивал своего зама:

— Думаешь?

— Не думаю.

— О чем речь? — поинтересовался я.

Директор поделился со мной:

— Да вот у нас туалет на ремонте. А вдруг кто-то из них захочет…

— Не думаю, — стоял на своем зам.

Так вот о чем не думал зам.

Директора заботила судьба переговоров, он беспокоился, что отсутствие туалета может отразиться на их исходе.

Но вот появились американцы.

Мы сели в кабинете директора.

— Кофе, чай? — предложил он.

Гости попросили кофе. Когда им принесли растворимый, они пожалели о высказанном желании. Пить не стали.

Заместитель наклонился к директору и прошептал:

— Оно и лучше. В туалет не захотят!

«Американцы» оказались бывшими русскими. Переводчик не понадобился. Они обратились непосредственно ко мне:

— У вас есть идея пластилинового фильма?

— Сейчас нет, но может появиться, — ответил я.

— Но учтите, что американцы любят гладкий пластилин.

Имелось в виду, что куклы должны быть гладкими.

— Полюбят то, что будет снято, — самоуверенно ответил я.

Мне не понравилось, что они начали давить, еще не профинансировав будущий проект.

Продюсеры раздали входившие в моду визитные карточки и встали. Мне сказали, чтобы я позвонил, если будет идея.

И вдруг один из них обратился к заместителю директора с неожиданным вопросом:

— Где у вас можно руки помыть?

Заместитель чуть не подпрыгнул от коварного вопроса, потом взглянул на вопрошающего взглядом следователя с Лубянки и напрямую спросил:

— Только? Руки? Помыть?

Я не стал ожидать окончания «холодной войны» и отправился домой.

По дороге мне пришла идея нового фильма, соавтором которого считаю Горбачёва. Именно Михаил Сергеевич объявил о нашем вхождении в общеевропейский дом, об общеевропейских ценностях.

Поэтому пусть Красная Шапочка понесет свой пирог Бабушке, которую долго скрывала во всех анкетах, в Париж. А Серый Волк, как мировое зло, будет препятствовать этому мирному продвижению.

Сразу развернуться и еще застать американцев с помытыми руками было несерьезно. Я решил выдержать паузу для солидности. Позвонил через две недели. Никто не брал трубку.

Они оказались обычным фуфлом.

И я поступил как истинный патриот. Решил делать фильм для своих. От американцев осталась лишь маленькая отрыжка в названии: «Серый Волк энд Красная Шапочка».

Надежды маленький оркестрик

При придумывании нового фильма меня вела за собой эйфория будущего нашей страны. Что мы, преодолев все преграды и риски, зашагаем в общей празд­ничной колонне, держа в руках плакаты, воспевающие мир во всем мире. Что будем жить в безвизовом мире, сможем бабушкам и дедушкам привозить не черствые пироги, а свежие, не разрезанные на таможне бдительными охранниками. Что нам откроется небо в алмазах.

«Боже, какими мы были наивными!»

Своей идеей я поделился с художником Аркадием Мелик-Саркисяном. Я давно к нему присматривался и мечтал заполучить его в художники-постановщики. Он дал свое согласие, и в моей жизни появился замечательный друг и соратник.

Я считал его своим младшим братом.

К сожалению, четыре года назад Аркадия не стало. Для меня это невосполнимая утрата. После него остались наши совместные фильмы.

Он был потрясающим художником и порядочным человеком.

Вспоминайте его, когда читаете титры наших с ним фильмов.

Фильм я задумал пластилиновым, но не это главное. Он должен был стать музыкальным. И я решил привнести в фонограмму мои самые любимые мелодии. Причем мелодии должны были соответствовать месту. Так, в России должны были прозвучать мелодия Исаака Дунаевского из «Кубанских казаков», «Подмосковные вечера» Соловьёва-Седого, а во Франции — «Мир в розовом цвете» из репертуара Эдит Пиаф. В финал фильма я поставил тему из увиденной в юности комедии «Бабетта идет на войну». Серый Волк голосом Армена Джигарханяна исполнил песню «Чай вдвоем».

В общем, я гулял по музыкальному буфету. О чем и сейчас не жалею. Мой педагог Василий Осипович Топорков называл это «актерской нахаленью».

В хорошем смысле этого слова. Это — не хамство. Такое приветствуется. На пути Красной Шапочки кто только не встречается! Начиная с Серого Волка и Крокодила Гены до семи гномов и продажных пограничников на границе. Ничто не сдерживало мою фантазию.

Аниматоры, пришедшие на картину, уже имели опыт работы с пластилином на моих предыдущих фильмах «Тяп, Ляп — маляры!» и «Брэк!». И они сверк­нули своим мастерством.

Я, давая им задания, не тормозил себя сомнениями. Был уверен, что они справятся. И фильм начал складываться. Когда получалось задуманное, все было в удовольствие. Легко и по-хулигански.

В середине съемок меня свалил грипп. Я болел, но времени не терял даром. Думал о фильме. И мне пришло в голову, что после того, как Серый Волк проглотил многих персонажей, должна быть сцена, где Айболит, как комиссар в советских фильмах поднимает дух пленным бойцам, должен сплясать «цыганочку» на дне желудка Волка.

Достал фонограмму, приехал на студию, рассказал в группе свою задумку. Наташа Федосова, которой предстояло это снимать, потребовала от меня продемонстрировать танец под фонограмму.

Я станцевал один раз, потом по просьбе трудящихся второй раз. Потом третий. Мои зрители забыли, что я только-только после гриппа. Да и я увлекся. Чуть концы не отдал…

Три аниматора работали на картине: Ирина Собинова-Кассиль, Лидия Маятникова и Наталья Федосова. Распределение сцен между ними соответствует распределению ролей в театре. Я должен знать их возможности или выявлять скрытые доселе.

Сравните разницу: вот Маятникова ведет Красную Шапочку по шпалам, вот Собинова-Кассиль раскатывает тесто под будущий пирог для бабушки, а вот Федосова снимает макияж самой Бабушки, живущей в домишке под Эйфелевой башней.

Когда на фестивале в Аннеси я удостоился всех трех главных наград: гран-при, приза публики и «Человек года», все-таки для меня самой высокой похвалой было то, что сказал мне бывший аниматор Уолта Диснея — старичок, фамилию которого я не знаю: «Фильм снят одной рукой!» Я к куклам не прикасался — только организовал съемки. Так что спасибо, девочки, за снятое «одной рукой».

Прошло тридцать пять лет после завершения работы над фильмом.

Недавно проходил мой творческий вечер, и я включил в программу «Серого